— Рассказывай!
Туман во взгляде раненого исчез, и он даже сумел сесть, тяжело привалившись спиной к колесу изуродованной машины.
— О чем? — хрипло выдохнул киллер. В углах его посиневших губ начала скапливаться розовая пена.
— Кто велел нас кончить? За что?
— Без понятия. Меня Гарик, — раненый покосился на тело напарника, — подрядил только баранку крутить. Заказчика не знаю. И вас тоже. Правда! Гадом буду!
Я забрался в салон машины и, стараясь не смотреть на киллера без головы, ошмонал его карманы. Нашел бумажник и запасной магазин к автомату. И то и другое забрал себе.
— Ладно. С тобой ясно, — я повернулся к умирающему. — Либо в натуре не в курсе, либо уперся и все одно ничего не скажешь. Прощай. Цыпа, автомат захвати.
Сделал несколько шагов к нашему «мерсу» и услышал за спиной хорошо знакомый хлопок Марголина. Но оборачиваться не стал — Цыпа очень самолюбив и всегда страшно обижается, если меня иногда посещает идея проверить проделанную им работу.
Скоро он меня догнал, зажав под мышкой десантный Калашников.
— Давай проверим трофей в деле! — Глаза Цыпы по-детски блестели. — Подожжем очередью тачку вместе с трупами!
— Не глупи! Нам эти понты голливудские без надобности. Горящую машину быстро обнаружат. А так, глядишь, она лишний часик без свидетелей простоит. И мы успеем вернуться в город без хипиша.
Цыпа не отвечал, с непонятным живым интересом рассматривая автомат.
— Глянь, Монах! Он ведь все-таки успел выстрелить! Боек-то не оттянут! Все понял! — Цыпа передернул затвором, и нам под ноги вылетел патрон, бывший в стволе. Я поднял его и увидел на капсюле аккуратную вмятину от бойка.
— Да. Успел, — пришлось согласиться. — Но вышла осечка. Негодный патрон. А передернуть времени у него уже не было…
— Подари его мне. Вместо талисмана таскать буду! — серьезно сказал Цыпа и неожиданно расхохотался. — Да здравствует Русь лапотная! В ней еще так много замечательного брака выпускается!
Когда развернули «мерс» и погнали назад в Екатеринбург, я произвел ревизию бумажника неудачливого убийцы.
Никаких документов, естественно, не обнаружил. Но в нем были моя фотография и тысяча долларов — должно быть, аванс за устройство безвременной отправки моего бренного тела на кладбище. Дешево же кто-то оценил Монаха! Но скупой платит дважды. Если бы он не пожадничал на истинных профессионалов, лежать мне нынче в морге на холодном мраморном столе. Киллеры-профи спокойно расстреливают «объекты» и на улицах, и в ресторанах, нисколько не смущаясь обилием свидетелей…
Будь благословенна жадность людская!