– Эй! Пошутили, и хватит! – крикнул Дима, встал и начал колотить в дверь. – Откройте, вашу мать!
– Синяк, ты что-то сказал?
Дима оцепенел. В комнате был кто-то, кроме него. Сюрприз за сюрпризом. Сысоев крепче сжал кочергу и повернулся лицом к говорившему. Их было четверо. Он их хорошо помнил, особенно размер обуви. Паскуды, при первой их встрече метили исключительно в голову и исключительно ногами. Они подходили к лестнице, разминая руки и шею. Дима понял, что им все равно, что он сказал. Скажи он что-нибудь типа: лютики – ромашки, они все равно нашли бы повод для его избиения.
– Он что-то про маму сказал.
Вот он и повод. Дима не стал дожидаться, когда его скинут с лестницы и начнут методично убивать. Он ударил первый. Кочерга со свистом рассекла воздух и врезалась в голову самого ближнего с пельменями вместо ушей. Он завизжал и упал на колени, закрывая лицо руками. Дима с удовольствием заметил, что между пальцев «плаксивой девочки» сочилась кровь. Но еще большее удовольствие доставили лица подельников поверженного заводилы. Они туго соображали, что им делать дальше. Такой расклад им был в новинку. Дима подсказал им.
– Прячьтесь, суки! – закричал он и, замахнувшись кочергой, прыгнул на опешивших парней.
Он пролетел достаточно далеко, но вместо того, чтобы встать на ноги, упал. Упал, черт бы побрал этот вечер сюрпризов. Теперь первый же удар в голову ногой в кроссовке не даст ему подняться даже на колени. Дима интуитивно свернулся калачиком и закрыл руками голову. Но ничего не происходило. Может, они ждут, когда он откроется? Дима почему-то сомневался. Хороший удар ногой мог навредить даже через защиту.
Дима посмотрел сначала между рук, потом убрал их вовсе. Он лежал в сарае у кресла. Дверь в подвал была не только закрыта, но еще и скрывалась под черной пленкой. Что это значило, догадаться было нетрудно. Он уже привык к подобному волшебству. Дима каждое утро просыпался в неожиданных для себя местах. Нет, все верно. Он просыпался точно на том же месте, где и засыпал. Но он настолько втягивался в сон (он буквально жил им), что, проснувшись, не мог отличить явь от бреда. Теперь, судя по всему, он уснул в кресле и во сне вывалился, как малое дитя. Вывалился? Наверняка выпрыгнул, потому что все тело ныло.
Дима встал, отряхнулся и посмотрел на ноутбук. Он лежал закрытый на краю стола. Это значило только одно: Дима уснул после того, как закончил писать. Сколько он проспал, оставалось догадываться. Может, час, а может, минут десять. Он мысленно отмахнулся от сна и пошел к выходу. Обошел стороной клеенку, расстеленную на двери. Чертова дверь оказалась не так проста. Он шел спиной, не хотел выпускать из виду выход из подвала. Появление кого-нибудь оттуда сводилось к нулю, но все же Дима хотел встретить опасность лицом, если что.