– Что ж, сначала они хотят говорить, это хороший признак. Как минимум, он даст возможность выиграть немного времени. А время и пространство решают все.
– Ну да, – вторил ему Лис, – если пространство еще, при случае, можно отбить, то с временем этот фокус не проходит.
Наполеон оглянулся:
– Я это и хотел сказать. Ты что же, прочел мои мысли?
– Да так, вдруг подумалось…
Между тем всадник на буланом жеребце приблизился к главнокомандующему египетской армии.
– Бригадный генерал Рюдель, – отрекомендовался он.
– Дивизионный генерал Бонапарт.
– Я помню вас еще капитаном.
– Постойте. – Бонапарт начал вглядываться в моложавое лицо собеседника. – Лейтенант Рюдель?! Вы командовали ротой здесь, в Тулоне, когда мы штурмовали «маленький Гибралтар».
– Ну да, я тогда отдал вам своего коня, после того как вашего убили, а потом под вами убили и его, а затем следующего.
Наполеон пришпорил скакуна, бросаясь навстречу старому боевому товарищу:
– Вот так встреча!
– И я тоже весьма рад, – чуть отстраняясь, проговорил бригадный генерал. – Но тут есть одна незадача.
– В чем дело?
– Сегодня утром прибыл гонец из Парижа с приказом арестовать вас, если вдруг, паче чаянья, вы пожелаете высадиться в Тулоне.
– Кем подписан? – Лицо Бонапарта помрачнело.
– Первым консулом Республики, Бернадотом.
– Есть еще и второй?
– Да. Маркиз де Талейран. Как видите, многое изменилось с тех пор, как вы отбыли за море.
Лицо Бонапарта стало непроницаемо-мрачным, точно вырубленным из куска базальта.
– Что же вы намерены предпринять?
Генерал Рюдель замялся:
– Я комендант Тулона и обязан подчиниться, – он вздохнул, – приказу…
– Тогда…
– Прошу извинить, я не договорил. Но такой приказ идет вразрез с моей честью. И потому, как записано в уставе, желаю подать в отставку и сдать дела старшему по должности и званию, то есть вам, мой генерал.
Наполеон бросился к Рюделю и обнял его.
– Мой старый боевой товарищ, я не принимаю твою отставку! Я назначаю тебя комендантом свободного Тулона!
– Кажется, сегодня наедимся от пуза, – резюмировал Лис.
* * *
На наше счастье, в Париже было довольно спокойно. Всякий, имеющий глаза, видел, что в городе военные приготовления, по улицам через заставы то и дело проносятся адъютанты, маршируют какие-то части, тащатся фуры обозов. Но, судя по всему, падение Директории ни у кого не вызвало сколько-нибудь заметного огорчения. Недавняя гроза и ливень, омывший запыленный город, произвели на парижан куда большее впечатление.
Подумаешь, собралась пара батальонов возле Тюильри, да постояла два часа. Ни тебе пальбы, ни пожаров, даже на гильотину никого не отправили – скукотища! К чему суетиться? Бернадот – красавец, рубака, кумир всех дам, да и Талейран по-своему хорош: не гляди, что хромой, голова ого-го! Правда, на местах кое-где еще палят в кого ни попадя, но что Парижу до какой-то там провинции?