— Как? — шепнул он. — Как вы хотите, чтобы я касался вас?
Голова Синтии беспомощно запрокинулась.
— Не знаю… — пробормотала она, начиная сердиться. Ведь он же отлично знал, что ей нужно! — О, пожалуйста… — простонала она.
— Как? — повторил он все тем же вкрадчивым шепотом. — Как мне коснуться вас?
Синтия сглотнула, злясь на Майлса. Ну почему он заставляет ее думать и говорить?!
— Сильнее… — пролепетала она.
Майлс нажал посильнее, и Синтию словно пронзила молния. Она выгнулась всем телом, всхлипнув от наслаждения.
— Вот так? — спросил он, явно довольный собой.
— Еще, — выдохнула она. — Пожалуйста… еще…
Она смутно видела, что губы Майлса раздвинулись в улыбке.
— Теперь мы знаем, как надо, — произнес он. — Но скажите, где еще.
— Пожалуйста, просто… еще… — взмолилась Синтия, беспокойно ерзая.
— Хорошо-хорошо. Сейчас, милая.
О, какое блаженство! Он снова коснулся ее именно так, как она хотела. Коснулся, совершая затем пальцами круговые движения.
Из ее груди вырвался стон, низкий и хрипловатый. Синтия даже не подозревала, что способна издавать подобные звуки.
А Майлс вдруг уткнулся лицом в ее шею, словно был также потрясен, как и она. Его дыхание обдавало ее кожу, охлаждая ее, и Синтия только сейчас осознала, что вся мокрая от испарины.
О, она больше не вынесет этого! Нужно остановить его. Сейчас же!
Но она поступила вопреки голосу разума. Обвивая руками шею Майлса, Синтия запустила пальцы в его волосы и, прижимаясь губами к его уху, прошептала:
— Не останавливайтесь, пожалуйста.
Она почувствовала, как его грудь содрогнулась в коротком смешке. И в тот же миг Майлс снова нашел ее губы и приник к ним в поцелуе. Пальцы же его по-прежнему ласкали ее лоно, то и дело погружаясь в него.
Тело Синтии, руководимое инстинктом, двигалось в одном ритме с его пальцами — вначале осторожно, затем все более энергично. Когда же наслаждение превратилось в нечто почти неотличимое от муки, она, прервав поцелуй, со стоном прохрипела:
— Майлс… пожалуйста… Я хочу…
Ее терзала странная потребность, но она не знала, что с ней делать — бороться с ней или устремиться ей навстречу? И если устремиться, то как? Этого она тоже не знала.
Но Майлс знал. Продолжая изысканную пытку, он ускорил движения.
— Доверьтесь мне, — шепнул он.
Вряд ли у нее был выбор. Закрыв глаза, она отдалась на его милость. Они покачивались в едином ритме, пока мир вдруг не взорвался в ослепительной вспышке. Синтия выгнулась, содрогаясь всем телом, и прокричала:
— О, Майлс!..
Он обнимал ее, пока ее тело сотрясали волны неописуемого блаженства, накатывавшие одна за другой. И в этот момент ничто не имело значения — только наслаждение, овладевшее ее телом.