Последние слова Майлс произнес сквозь зубы, однако эта его тирада произвела на Аргоси должное впечатление.
— Мой отец, конечно, предпочел бы невесту из высшего общества, — сказал он со спокойным достоинством. — Но я — его единственный сын, и ему трудно отказывать мне. А я действительно чувствую: судьба распорядилась, чтобы мы с мисс Брайтли вместе строили свое будущее. В конце концов, миссис Эрон предсказала это.
— Вот именно.
— Ну а в свете того, что вы сказали о ней, я могу только поздравить себя с тем, что мое первоначальное суждение оказалось правильным. Именно поэтому я на ней и женюсь.
Это были слова человека, которому никогда ни в чем не отказывали. И они были так прямолинейны, что просто захватывало дух.
Майлс обнаружил, что не может сердиться на Аргоси. Но этот факт не мог служить достаточным основанием для того, чтобы испытывать к нему симпатию. Парень так и не повзрослел. И возможно, никогда не повзрослеет. Ведь характер, как Майлс давно усвоил, формируется через сопротивление и испытания.
Впрочем, Синтия Брайтли в качестве жены может оказаться достаточным испытанием для любого мужчины.
И тут, поняв, что его силы иссякают, Майлс решил, что нельзя столько от него требовать. Из всех мучений, что он вынес за нынешний день, этот разговор был самым невыносимым мучением.
Но разговор с Аргоси почти закончился. Собственно, все закончилось, весь этот эпизод его жизни.
То же самое он говорил себе, сбежав от каннибалов. А также в то время, когда к нему возвращались силы после приступа лихорадки.
— Что ж, Майлс, — произнес Аргоси с очаровательной серьезностью, — вы прощены. Пожалуйста, примите мои извинения за мои необдуманные и несправедливые слова, сказанные о мисс Брайтли. — Ему было довольно трудно говорить из-за распухшей губы. — Поверьте, впредь я постараюсь вести себя так, как обязывает меня мое воспитание…
В его голосе прозвучало раскаяние, и это понравилось Майлсу. Впрочем, его собственное поведение едва ли соответствовало его воспитанию.
— Мне было неприятно чувствовать себя одураченным, — продолжил Аргоси. — И как я уже сказал, я был ужасно огорчен. Однако мне следовало знать, что Редмонды никогда не пригласили бы в свой дом мисс Брайтли, если бы все то, что рассказывают о ней, было правдой.
«Но это не значит, что все рассказы о ней — неправда», — подумал Майлс.
— Я рад, что мы с вами снова друзья, Аргоси, — сказал он с улыбкой.
— Я тоже. — Аргоси попытался улыбнуться, но его распухшая губа не позволила это сделать.
Майлс по-прежнему не чувствовал вины за эту губу. Возможно, чувство вины придет позже.