— Майлс Редмонд?.. А, тот смуглый верзила в очках?! — ужаснулась Синтия. — Он написал какой-то трактат о насекомых, не так ли? Боже, Лиза, ты рехнулась? — Она шутливо стукнула подругу веером по плечу. — Почему я должна довольствоваться скучным вторым сыном, когда могу заполучить наследника?
Они засмеялись, и их смех был таким же мелодичным и звонким, как весенняя капель.
Майлс осторожно попятился, незамеченный.
Он сделал шаг, другой, третий — и врезался в невысокую колонну, поддерживающую статую в греческом стиле. То был Геркулес, совершающий что-то героическое со львом.
На мгновение Майлс уподобился статуе в своей абсолютной неподвижности.
Но первоначальный шок быстро сменился некоторым подобием веселья. Каким же он был простаком во всем, что касалось женщин! Он даже представить себе не мог, что столь холодная расчетливость могла уживаться в такой очаровательной головке. Майлс был поражен, огорчен… в каком-то смысле доволен своим открытием. С этого момента он стал по-новому смотреть на женщин, пытаясь уловить в их глазах направление мыслей. И танцевал с ними так, словно прижимал к себе связку фанат. Женщины стали интереснее ему — не столько тем, что говорили, сколько тем, о чем умалчивали.
Только потом он осознал, какие тектонические сдвиги вызвал в его душе этот эпизод. Он очень с тех пор изменился.
Если бы кто-нибудь сказал в прошлом году Синтии Брайтли, что она будет благодарна за предложение провести часть воскресного вечера в захолустном заведении, названном в честь домашней скотины и растения, она бы расхохоталась в ответ. А затем похлопала бы предложивших ей такое по руке и посоветовала бы не злоупотреблять миндальным ликером. В прошлом году все вечеринки предполагали избыток всего, включая и ликер.
Но ей всегда везло больше, чем она заслуживала, и на этот раз удача явилась в виде странной дружбы с Вайолет Редмонд — очаровательной, бесшабашной и озорной. Кроме того, Вайолет обладала даром совершать непредсказуемые поступки и создавать драматические ситуации на пустом месте — дар, которым Синтия восхищалась, поскольку и сама была склонна к проказам. Как-то раз Вайолет, поссорившись с ухажером, пригрозила, что бросится в колодец, и даже перекинула одну ногу через край, прежде чем ее оттащили. Поговаривали, будто однажды она вызвала на дуэль мужчину. И хотя она ясно дала понять, что еще не встретила никого подходящего, чтобы задуматься о браке, это не мешало ей поощрять каждого встречного — от лондонских аристократов до жокеев.
А когда высший свет разжевал Синтию и выплюнул, Вайолет пригласила ее на двухнедельный загородный прием, который должен был состояться в ее родительском доме в Суссексе.