К каждой полоске-завязке, на которых крепились мои очки, был приделан резиновый пузырь с тонкой резиновой трубкой, как у спрея от духов. Чем глубже было погружение, тем более воздуха выжималось из пузырей в очки, и это не позволяло очкам вдавливаться в мое лицо, когда я плавала на большой глубине. То было простое, но очень полезное изобретение – Дэниел позаимствовал его у японских ама, рыбачек-подводниц, ныряющих на большие глубины за рыбой, моллюсками и съедобными водорослями.
Вода была идеально-чистой, солнечный свет легко проникал на большую глубину. Чуть сбоку мне была видна на дне большая тень – тень Дэниела, который плыл в сажени выше меня и оберегал от возможной опасности. В руке он держал бамбуковую стрелу со стальным наконечником. Нам лишь дважды доводилось видеть близко акул – может быть, потому что мы были достаточно осторожны и всегда несколько минут оглядывали поверхность воды перед тем, как нырнуть. Несмотря на это Дэниел всегда настаивал на том, чтобы предпринимать все возможные меры предосторожности, находясь в воде.
Глаз мой уловил легкое движение – и в углублении скалы справа действительно оказался двухкилограммовый лобстер, бледно-красный с желтым, расцвеченный черно-голубыми пятнами. Я поддела его ножом с длинным лезвием, который всегда брала с собой, загнала его в обернутую вокруг руки сетку, сунула нож обратно в ножны, привязанные к бедру, а затем обернула длинную веревку сетки вокруг пояса так, чтобы камни, которые были насыпаны туда, высыпались. Без этого груза камней погрузиться на такую глубину и оставаться там было бы труднее.
Теперь я «встала» вертикально и начала подниматься: не быстро, просто мягко скользя, постепенно выдыхая воздух, как учил меня Дэниел: сам он научился этому много лет тому назад у сингапурских ловцов жемчуга. Дэниел поднимался вместе со мной, и мы вынырнули, лицом к лицу, в сотне метров от шхуны и в полукилометре от песчаного острова. До ближайшего острова Сент-Китс было полдня хода.
Мы сдвинули очки на лоб и не торопясь поплыли к шхуне, которая вот уже скоро три года, как была нашим домом. Теперь она называлась Кейси; такое же имя носила и я. Дэниел окрестил ее, он же вырезал и прикрепил к борту новую доску с именем за два дня до того, как мы вошли в пролив Басстерр французского острова Гваделупы: то был первый оплот цивилизации после нашего бегства с Ямайки, позади осталась добрая тысяча миль пути.
Мы уходили на юг между Виргинскими островами и Анкиллой, северо-восточным торговым портом этой части океана. В тот день море было спокойным, в небе ни облачка. На палубе, с длинной доской и банкой краски расположился Дэниел. Я стояла у руля. Дэниел так соорудил рубку, что штурвал чуть выдвигался вперед из-под ее крыши. Мы им пользовались в хорошую погоду, а в плохую – находились под крышей.