Запинаясь от волнения, Анна Ивановна повторила все, что рассказывала прежде.
— Какие меры были приняты вами для спасения больной? — спросил председатель. Говорил он тихим голосом, и лицо его было сурово и хмуро.
Анна Ивановна, как бы недоумевая, рассказала об искусственном дыхании, о впрыскивании сердечных средств, обо всем том, что она должна была сделать, и не только должна была, но и сделала. А теперь вдруг об этих само собой разумеющихся вещах ее спрашивают и это ее удивляет.
— Почему вы не приняли во внимание заключение терапевта об опасности применения сонной терапии? — строго и придирчиво спросил председатель.
— Я — врач и, полагаясь на свой опыт, имела право и должна была в данном случае решить, продолжать ли лечение.
— Значит, вы не считаете себя повинной в происшедшем?
— Не думаю, что я виновата.
— Значит, слова ваши надо понимать как отрицание вины?
— Да.
— Чем вы можете это обосновать?
Анна Ивановна слегка побледнела и в замешательстве замолчала.
— Может быть, вы полагаете, что в организме больной была какая-нибудь особенность? — задал вопрос председатель.
Теперь мне стало ясно, что он совсем не суровый, не равнодушный, каким показался с первого взгляда. Не принимая под защиту ничью сторону, он старался быть справедливым.
Анна Ивановна, лицо которой внезапно покрылось розовыми пятнами, обстоятельно рассказала о том, что дозу снотворной смеси она применила обычную. Ухудшения состояния от этого не могло быть. Вероятнее всего, объясняла Анна Ивановна, шок произошел вследствие повышенной чувствительности организма к введению лекарства. Однако это нельзя было предусмотреть, что также полагают и эксперты. Среди здоровых встречаются люди, дающие чрезмерно повышенные реакции на те или иные лекарственные вещества.
— Вот все, что я могу сказать.
Когда Анна Ивановна закончила, председатель едва заметно кивнул головой.
Начались выступления. Первым попросил слово член комиссии профессор Ф. Он говорил складно, научно и как будто возражал против новых методов лечения. «Но почему он не говорит по-русски? — думала я. — Почему он употребляет так много специальных терминов: „сенсибилизация“, „аллергия“, „акинезия, аутизм“? В зале присутствовали не только врачи, но и медицинские сестры, санитарки. Было немало и родственников, друзей, соседей больной, которые, наверное, ничего не поняли из речи, пересыпанной латинскими и для многих непонятными терминами. Профессор закончил свое выступление призывом к крайней осторожности в применении таких методов лечения, которые не дают абсолютной уверенности в их полезности.