Тотчас же появился Вашо. Он был говорящей обезьяной – как и вы некогда, мой друг, – сказал носильщик, похлопывая принца (который слегка поморщился) по плечу.– Так вот, Вашо уселся на стол, взял с разрешения христианина несколько орехов и начал: «Мой господин действительно могущественный волшебник. Я и сам творение его волшебства…»
*
– Постойте, Йолл, – сказал Корню, который так и не перестал ходить вокруг них, точно голодная, но нерешительная хищная птица.– Надеюсь, эта ваша путаная бессмыслица к чему-нибудь ведет.
– И со временем распутается, – сказал Йолл.
– Сомневаюсь, что у меня есть столько времени, – сказал Корню.– Чем больше я слушаю ваши рассказы, тем большее сомнение меня гложет по поводу их достоинств. Мне кажется, вы порвали с великой традицией рассказывания историй ради бесцельных странствий по воображаемым городам, где плоды труда человеческого всегда эфемерны, ибо волшебство сводит все на нет; чьи обитатели, похоже, всегда сулят тайные сокровища, но никогда – нравственное просветление, и где самому мужскому полу грозит гибель от рук ненасытных женщин.
– Но ведь это чистая правда, женщины Каира – безжалостные людоедки, все до единой, – вставил монах.
Корню пропустил его слова мимо ушей:
– Есть и кое-что похуже. В городе есть один квартал. В квартале есть улица. На улице есть дом. В доме – комната. В комнате – коробочка. В коробочке… Кто знает, что находится в коробочке? Никто, зато все знают, что в конце подобной повести таится некое беспредельное зло. Меня тревожит то, как вы строите свои рассказы, Йолл. Обезьяна одерживает верх, а Обезьяне всегда хочется слушать рассказы о себе.
Йолл ничего на это не отвечал, но казался напуганным. Он страстно желал продолжить, но не отваживался.
– Я иду спать, – сказал Корню.
Как только он вышел, Бэльян наклонился к монаху:
– Когда я спросил вас в караван-сарае, не устраивается ли вокруг меня некий странный заговор, вы отвели меня на гору Мукаттам, а там отрицали это и даже бились головой о камень, но теперь Великий Магистр утверждает, что заговор существует.
– Я всегда лгу, – сказал монах и приложил палец к губам, ибо Корню возвращался.
– Советую вам всем тоже немного поспать, – сказал он, – ибо грядущие дни и ночи будут трудными.
Все прокаженные покорно последовали за ним. Бэльян, Бульбуль, монах и Йолл остались. Йолл весь дрожал. Монах попросил его продолжить рассказ, ибо всем очень хотелось услышать ответ на загадку.