В заключение хочу сказать, что, выслушав мою историю, публика осталась довольна и отпустила меня восвояси. Ни чревовещателя, ни его обезьяну я никогда больше не видел.
– Та ли это история, которую рассказала бы обезьяна, позволь вы ей продолжить? – спросил Бэльян.
– Не знаю. Наверное, нет.
– Она во многом похожа на то, что приключилось со мной.
– Я поведал ее вам, дабы показать, как обезьянничает природа, слепо подражая искусству.
– Мне непонятна цель этих историй в историях.
Йолл изобразил недоуменный вид и ответил:
– Но ведь история в истории – это точная копия вашего нынешнего положения, ибо что такое заговор, как не история в истории? И что такое шпион, как не человек, который стремится постичь этот внутренний сюжет, скрытую истину? Поэтому я просто подумал, что история в истории соответствует вашей натуре.
– Моей натуре?
– Ну конечно, – говоря, Йолл в возбуждении ерзал и чесался.– По натуре своей вы были шпионом задолго до того, как французы увидели в вас такового. Вы же ничего не делаете, только бродите без всякой цели, одинокий, недоверчивый, нерешительный, а люди с вами разговаривают. Кажется, будто вы ничего не делаете, но эти большие задумчивые глаза подмечают все. Задолго до того, как вы приехали шпионить за мамлюками, вы шпионили за жизнью. Ваше лицо похоже на маску. Поэтому оно выдает вашу профессию – охотник за заговорами. Но заговоры – это всего лишь фантазии простаков, ожидающих простых объяснений тех событий, чьи причины и цели на самом деле очень сложны. К событиям, происходящим в этом городе, вы не подберете ни единого ключа.
Бэльян не понял ни слова.
– Возвращаясь к вашей истории, скажите, где вы ее услышали? Или сами выдумали?..
Глава 17
Продолжение окончания интерлюдии
Ох, каково же рассказывать совсем другую историю – к примеру, историю о халифе Батике! Другой такой длинной повести я не помню. И все же я стрелой помчусь к ее неизбежной развязке. Забавных отступлений больше не будет, ибо многое еще в этом городе я желаю вам показать: каирский птичий двор, например. Цыплята выводятся на теплых кирпичах. Это непременно подмечают все чужеземные гости нашего города. Потрясает размах предприятия. Взор вошедшего в один из двух десятков огромных курятников тотчас же устремляется вдоль длинных полок, до потолка уставленных сомкнутыми рядами клеток. Куры подымают оглушительный шум, сотни несушек, выстроившихся в стройные ряды, кладут яйца, и из тысяч нагретых на теплых кирпичах яиц выводятся тысячи цыплят. Просто не верится, что у вас на Западе может быть нечто подобное! Вот увидите! Вы будете поражены!