— После этого спуск в долину показался мне почти развлечением. О, какое удивительное украшение! — воскликнула почтенная матрона, заметив широкий, сшитый из лоскутков гобелен, висевший на площадке второго этажа. — Совершенно необычное, — добавила она, остановившись, чтобы получше рассмотреть его. — Но что это?
Эммелайн взглянула на настенное покрывало, и на нее нахлынули воспоминания, одновременно и радостные, и грустные. Каждый из стежков, соединявших отдельные квадратики ткани, напоминал о нескончаемых часах работы, проведенных за дружеской беседой. Покрывало было сшито руками юных леди, приглашенных на турнир в прошлом году. Пока молодые господа готовились к состязаниям по стрельбе из лука и скачкам с препятствиями, их прекрасные дамы собирались в кружок и усердно работали иглой, воздавая дань подвигам своих кавалеров. В прежние времена женщины месяцами и годами плели ковры необъятных размеров, чтобы запечатлеть героические завоевания великих и благородных рыцарей. В Фэйрфеллз ткацкие станки были заменены пяльцами и большими льняными салфетками, на которых юные леди, каждая по своему выбору, прилежно вышивали рисунок, изображавший какой-либо из эпизодов турнирных испытаний. Все это Эммелайн объяснила миссис Тиндейл, и та, конечно, сопроводила ее рассказ множеством восклицаний, выражая восторг по поводу столь оригинального замысла.
— А это что? — спросила она, указывая на две короны и вышитые под ними имена на центральном квадрате гобелена.
На этот вопрос ответила Грэйс. Она тоже с большим интересом разглядывала именно эту часть покрывала.
— Полагаю, это имена Рыцаря-Победителя и Королевы Турнира.
Миссис Тиндейл бросила на нее заговорщический взгляд, и Грэйс, вспыхнув до корней волос, торопливо отвернулась к противоположной стене, словно ее внезапно заинтересовали висевшие на ней портреты.
Приблизив лицо к уху Эммелайн и кивнув на две короны, миссис Тиндейл негромко заметила:
— Знаете, и десяти месяцев не прошло после вашего прекрасного турнира, как она принесла близнецов своему Рыцарю! Молю Бога, чтобы на будущий год вы нашли мужа и для Джейн!
— Мама! — простонала Джейн, заливаясь багровой краской.
Увидев, что обе молодые гостьи едва не умирают от смущения, Эммелайн решительно повела всю троицу в их спальни. Вокруг миссис Тиндейл тотчас же начала хлопотать горничная. Она усадила почтенную матрону в кресло и спросила, не принести ли ей лавандовой воды для умывания. Миссис Тиндейл уселась поудобнее и с благодарностью признала, что лавандовая вода была бы ей сейчас очень кстати.