Затем Эммелайн отвела Грэйс и Джейн в их комнату. Она распахнула двери, с торжеством отметив ошеломленное выражение на лице Грэйс при виде целой армии портних. Эммелайн уже успела шепнуть на ушко Джейн о сюрпризе, приготовленном для Грэйс, и теперь они многозначительно подмигнули друг дружке.
В полной растерянности Грэйс сделала несколько шагов вперед, судорожно сжимая в руках ридикюль.
— Что это значит, Эм? — спросила она. — Ты же не думаешь, что нам с Джейн понадобится столько служанок!
Эммелайн взяла ее под руку и вывела на середину комнаты, укоризненно покачал головой:
— Как ты можешь так оскорблять миссис Уэзерол, Грэйс? Да будет тебе известно, что она — лучшая портниха в Эмблсайде, настоящая мастерица своего дела. А ты называешь ее служанкой! Ей это не понравится!
Оглушенная, потерявшая дар речи Грэйс оглянулась и увидела женщину ростом около шести футов[15].
— О, прошу прощения! — обратилась она к великанше. — Я, честное слово, не знала. — Потом, вновь обернувшись к Эммелайн, прошептала:
— Но я ничего не понимаю! Зачем она здесь?
Эммелайн ласково сжала руку подруги. — Хоть я и восхищаюсь швейным искусством твоей матери, ибо более прямых и ровных швов мне в жизни встречать не доводилось, все-таки должна сказать, что твои платья тебе просто не к лицу!
Грэйс закусила губу.
— Мне ли не знать! Я тысячу раз твердила маменьке, что эти ужасные цвета, — не говоря уж о бальных платьях, которые висят на мне, о как куча простынь, — никак не способствуют и ну, словом… они мне не идут… о. Господи!
Ее речь захлебнулась, и Грэйс вновь опасливо покосилась на группу женщин, наметанным о глазом осматривавших ее невысокую субтильную фигурку.
— Что они здесь делают? — повторила она, указывая на портних, обступивших ее со всех сторон. — Ты же не хочешь сказать… Да нет, это невозможно, мне это не по карману!
Эммелайн отступила к порогу, упиваясь своим торжеством.
— Это мой подарок тебе, Грэйс. Парочка новых нарядов, и, если ты не возражаешь, моя горничная сделает тебе прическу!
Глаза Грэйс немедленно наполнились слезами. Она едва различала протянутые к ней со всех сторон руки с булавками и портновскими мелками. Женщины тем временем взялись за дело всерьез, поворачивая ее из стороны в сторону, отмечая все нужные размеры, попутно снимая с нее шляпку и жакет, отлетевшие как будто сами собой.
— Даже не знаю, что сказать… Конечно, в душе я понимаю, что надо отказаться, Эм, но я не могу!
Тут ее уколола булавка, и она вскрикнула от неожиданности.
Миссис Уэзерол извинилась за причиненное а неудобство, и тут же нашла оправдание: