Однако, следуя своему капризу, лишь только Хосе капитулировал, Лайза рванула назад дроссели. «Сигарета», казалось, налетела на невидимую стену. Она намертво остановилась в воде. Громадная кильватерная струя рванулась волной вперед, Вал соленой воды обрушился на корму, захлестнул двигатели с их хрупкими системами подачи горючего и плеснулся на дорогую кожу мягких лежаков для принятия воздушных ванн.
В последовавшей тишине Лайза Родригес сказала:
— Ого! Этот малыш умеет двигаться.
Хосе подумал, сможет ли катер вообще завестись после такого испытания. Калькулятор в мозгу старался подсчитать, сколько тысяч понадобится на ремонт. Если соленая вода попала в бензоподачу, тогда его огромный пенсион не сможет покрыть расходы. Эх-ха! Предстоял ковер в кабинете отца и сделки с дьяволом в обмен на денежное вливание, которое потребуется. Обещания вернуться в школу, летняя работа в мадридской конторе одной из отцовских компаний, несколько унылых свиданий с догихой, которая считается дочкой флоридского сенатора.
— Лучше бы ты не останавливала лодку так резко, — смог наконец вымолвить он.
— Быстрый ход, быстрый стоп, быстро жить, — сказала Лайза со смехом.
— Быстро любить?
— А любить еще быстрей, Хосе. — Ее язык чувственно облизал губы. — Это касается тех, кто знает, как поддерживать жар.
На случай, если могли возникнуть какие-то сомнения насчет ее намека, она поглядела на нижнюю часть его тела, ниже плоского мальчишеского живота, на уже напрягшиеся бледно-розовые боксерские трусы.
— Я рад, что ты вернулась домой, — сказал он мягко.
— Я не вернулась домой. Майами не мой дом. Мир — мой дом.
Она тряхнула волосами на жарком ветру, пытаясь отказаться от своего детства, от которого еще никому не удавалось убежать.
— Ладно, — сказала она неожиданно. — Давай, рули.
Хосе поспешил выполнить ее волю, направив одно ухо на ритм двигателей, а другое на непредсказуемые изгибы эмоций Лайзы.
Он повернул штурвал вправо. Они не проскочили Правительственный канал… случайно или намеренно. Быть может, залихватская импульсивность Родригес была скорее наигранной, чем реальной? Ланч в Лос Ранчосе казался спасенным.
— Ты не любишь Майами?
— Который Майами? Живых мертвецов? СаБи и модников? Кубинцев, которые до сих пор орут свои проклятья в сторону острова? — Она презрительно усмехнулась. Как он мог быть таким наивным? Майами не был черно-белым. Он был всем, что между этими тонами. Радужные краски у «Майами Вайс» и все прочие земные оттенки, тусклые и грязноватые, у обманчивого города, принадлежащего на самом деле разлагающемуся Третьему миру. Это и старушка-Испания, буржуазное «сегодня», город будущего. Забавный и скучный. Печальный и веселый. Космополит и квасной патриот. И, кроме всего прочего, город, где она в детстве вела позиционную войну. Восхитительный город, который ей предстоит покорить.