Лайам поднял глаза — и у него перехватило дыхание. Инес цеплялась за Марисалу, глядя на нее с мольбой и надеждой. А та ободряюще улыбалась, и Лайам понял: она знает, что делать, и все сделает как надо.
— Все хорошо, — ласково говорила Марисала. — Потерпи, осталось совсем чуть-чуть. Скоро, совсем скоро ты возьмешь на руки сына или дочку — и забудешь о том, как тебе было больно, а будешь помнить только радость.
Инес молча кивала. Губы ее были искусаны в кровь.
— Поговори с ней, — приказала Марисала позеленевшему Гектору. — Скажи, что ты ее любишь. Скажи, что она молодчина. Скажи, как это будет здорово — держать на руках своего малыша!
Гектор наклонился к жене и что-то тихо и нежно заговорил по-испански. Лайам перевел дух.
— Чем я могу помочь?
Марисала подняла глаза и улыбнулась — но Лайам заметил, что в глазах у нее блестят слезы.
— Вымой руки, ты поможешь мне держать Инес.
— А ты не хочешь ее положить? — неуверенно спросил Лайам.
— Зачем? Это создаст ей дополнительные трудности. В Латинской Америке женщины часто рожают сидя или даже стоя — ребенок вылетает, как ракета, а доктор подхватывает его на руки. По своему опыту могу сказать, что роды в сидячем положении происходят гораздо легче. Пойди, пожалуйста, вымой руки.
Инес громко застонала, и Гектор побледнел еще сильнее.
— Дышите! — приказала Марисала им обоим. — Глубоко дышите!
Лайам бросился на кухню и начал торопливо мыть руки.
Из спальни послышался какой-то грохот и восклицание Марисалы:
— О, черт! Лайам, иди сюда, ты нам нужен!
Вытирая на ходу руки, Лайам бросился в спальню. Гектор лежал на полу лицом вниз: он был в обмороке. Одной рукой Марисала поддерживала Инес, другой пыталась принять ребенка — но Инес так за нее цеплялась, что сделать это было нелегко.
— Поддержи ребенку голову! — приказала Марисала Лайаму.
— О-о-о! — Инес кричала в голос, скрючившись от непереносимой боли.
— Давай! — скомандовала Марисала.
Лайам нагнулся, протянул руки — и с каким-то благоговейным ужасом увидел, как из чрева Инес, словно из пасти чудовища, вылезает младенческая головка, покрытая густыми черными волосами.
— Тужься! — командовала Марисала. — Давай! Еще! Ну еще немного! — Но вопли Инес заглушали ее голос.
Казалось, прошла целая вечность — и вот, в какой-то удивительный, немыслимый миг головка младенца легла в протянутые ладони Лайама, и Лайам увидел его личико — красное, сморщенное, измазанное кровью и какой-то слизью.
— Дыши! — скомандовала Марисала, и сама начала глубоко дышать вместе с Инес.
Лайам стоял, застыв, словно во сне. У него на глазах рождался ребенок. Это было невероятно, нереально — и однако реальней всего, что пришлось ему испытать за последние годы.