— Обожди! — крикнул Карпов, бросаясь за ним. — Кирилл Михайлович звонил. Не мог дозвониться по своему телефону, ты полчаса висел на проводе… Он вынужден был звонить Пономареву.
Верезов остановился.
— Послушай, ты способен соображать?
— Нет, — сказал Верезов и улыбнулся.
— Почему ты так по-идиотски улыбаешься?
— Я не улыбаюсь. — Верезов попытался сделать серьезное лицо, но улыбка рвалась из глаз, удержать ее было невозможно. Сверкнул сплошной ряд белых крепких зубов.
— Ладно. Пусть разбирается Кирилл Михайлович. Мое дело передать. Он звонил из тюрьмы. Сказал, чтоб ты его дождался. Павлов дал важные показания. Сегодня будем делать обыск у Мещерского.
* * *
Приятельница Нонны Владимировны Мещерской, приехавшая накануне в санаторий, не без ехидства сообщила ей, что видела Павла Сергеевича в театре с «прехорошенькой стервой».
— Из тех, мое сокровище, которые сбивают с пути наших мужей. Вы напрасно поехали в санаторий одна. За мужем нужен глаз да глаз. — Она покосилась на диван, где, прикрыв лысину газетой, дремал пожилой толстый мужчина в пижаме. — Я своему воли не даю. Не то, что в санаторий, в командировки одного не пускаю. Мужья, дорогая Нонна, наш крест, и мы обязаны нести его без единой жалобы. Что поделаешь? Такая уж женская доля. Я бы на вашем месте уехала из санатория, душечка. Лучше потерять путевку, чем мужа. Недаром говорят, что муж как чемодан без ручки: нести неудобно, а бросить жалко… — Она еще долго продолжала бы говорить на эту животрепещущую тему, если б Нонна Владимировна не прервала ее:
— Я вам очень признательна, дорогая. Немедленно воспользуюсь вашим советом.
В тот же день Нонна Владимировна, не предупредив Мещерского, вылетела в Москву. Она долго допытывала домашнюю работницу, бывали ли без нее здесь женщины и всегда ли Павел Сергеевич ночевал дома.
— Да вы не волнуйтесь, голубушка Нонна Владимировна, — по-бабьи жалея и стараясь ее успокоить, говорила старушка. — Никуда от вас Павел Сергеевич не денется. А если что сделает не так, вы живо на него управу найдете. Пожалуетесь, куда следует, его и приструнят.
Нонна Владимировна, женщина болезненная, мнительная и некрасивая, была старше Мещерского. Она ревновала мужа отчаянно. Устраивала дикие сцены с битьем посуды, с криком, с истерикой. Почему Мещерский женился на ней — было загадкой для всех и в первую очередь для него самого. Как ни надоела ему семейная жизнь, он понимал, что развестись с Нонной не удастся — затаскает по всем советским и партийным инстанциям.
Неожиданный приезд жены был очень некстати. Сейчас ему нужен покой и крепкие нервы. Только накануне узнал об аресте Павлова. С той минуты Мещерскому все время казалось, что он с завязанными глазами балансирует на карнизе верхнего этажа высотного дома. Один неверный шаг… Что тогда произойдет, старался не думать, было слишком страшно. Думать надо о другом — как избежать опасности. Бесспорно, очень удачен был ход с Лисовским. Вряд ли следователь в чем-нибудь его подозревает. Во всяком случае, разговаривал с ним не так, как говорят с человеком, который совершил неблаговидный поступок. Мещерский даже в мыслях избегал слово «преступление».