— И мне виски! — потребовал Николенька.
— Договорились, — ответил Павел.
Ирина посмотрела на него укоризненно: нельзя так шутить с ребенком.
Павел и Николай Сергеевич вышли на кухню. Николенька крепко обнимал маму за шею.
— Почему ты плакала?
— Ударилась больно головой. Упала с кровати. Видишь шишку на лбу?
— Вижу. Мура! Вот я трахаться умею и никогда не плачу!
— Давай договоримся, слова «мура» и «трахаться» ты говорить не будешь.
— Почему?
— Они мне не нравятся.
Пришел Павел с тремя стопками на подносе. В одной виски для него, во второй мутная жидкость — успокаивающие капли для Ирины, в третьей разбавленный чай для Николеньки.
— Выпьем!
Ирину поразило, что сын бодро, если не сказать привычно, двинул свою стопку, чтобы чокнуться. Надо больше заниматься ребенком!
— Можно я посплю с вами? — попросил Николенька.
— Э-э-э… — подбирая слова отказа, протянул Павел.
— Конечно, мой хороший! — ответила Ирина. — Устраивайся поудобнее.
Несколько минут, когда Николенька, лежащий между ними, засыпал и вдруг всхлипывал, трогательно и осуждающе, родители молчали. Казалось, сын источает детскую, теплую, с запахом молока энергию, которой лечит их от горестей и заблуждений. Любовь ребенка к родителям эгоистична. Но родительская к нему — во сто крат эгоистичнее.
Павел отнес сына в комнату к дедушке, положил на кроватку. Николай Сергеевич мирно сопел. Нервной системе стариков можно только удивляться. Казалось бы, после произошедшего с дочерью должна возникнуть опасность инфаркта. А он капельки принял и забылся сладким сном.
— Павлик, — начала Ирина, когда он вернулся в постель, — я хочу…
Он накрыл ее рот пальцами:
— Хочу, и точка! Это слово ласкает мой слух. Я тоже хочу. Кто там рассуждал о втором ребенке?
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
1
Павел пришел забрать сына из детского сада. Сегодня отличный день. Вообще он заметил — после страстной ночи не бывает дурных дней. Недавние корчи ревности казались глупостью. Но это не единственная его ошибка в жизни, не первый раз он наломал дров во гневе. Счастливо ошибся — и ладно, и спасибо!
Объяснился с Данилой. Физиономия у друга, конечно, сильно пострадала. На важные переговоры пришлось срочно отравлять другого юриста. На вопрос начальника, что с ним стряслось, Данила ответил: «Защищал честь девушки». Потом в курилке доходчиво, в выражениях не особо цензурных, объяснил Павлу про девушку и какого тот дурака сыграл.
— Ну, виноват! — признал Павел. — У тебя нет малолетки сестры, и не понять страхи за нее. Давай поквитаемся? — подставил лицо. — Бей! Не хочешь?
— Оставлю выстрел за собой.