— Договорились. Можешь также занять денег и не отдавать.
— Когда они у тебя будут.
— И у тебя!
Они с энтузиазмом ударили друг друга по рукам.
И Данила и Павел зарабатывали до обидного мало, учитывая их квалификацию. Юридическую компанию, в которой третьим партнером был их начальник и друг, подкосил дефолт. Клиенты не расплатились за выигранные процессы и арбитражные суды. Клиенты сами положили зубы на полку. И вот теперь, спустя два года, забрезжил свет в конце туннеля. Если и дальше так пойдет, если в стране не будет катавасии, они добьются задуманного и заслуженного. Дети Данилы получат большие алименты, Павел перевезет семью в большую квартиру, оба купят машины, построят дачи… Как говорится, лишь бы не было войны!
Воспитательница в детском саду, с кислой физиономией, поджатыми губами, собралась пожаловаться Павлу на сына, но не успела.
— Татьяны Самойловна! — расплылся он в улыбке, постарался изобразить самую восхищенную. — Потрясающе выглядите! Обворожительно! Вам очень идет стрижка!
— У Татьяны Самойловны, — встрял Николенька, — сегодня критические дни. Я сам слышал, как она говорила нянечке. А когда у меня будут критические дни?
Воспитательница пунцово вспыхнула, Павел закашлялся, стараясь погасить смех.
— Видите, какой он мальчик? — осуждающе покачала головой Татьяна Самойловна.
Она — рассчитывала услышать от Павла покаянные слова: мол, дома поработаем над ребенком, повоспитываем. Павел извиняться за сына не собирался. Напротив, он считал (дедушка неоднократно жаловался), что воспитательницам следует укоротить языки. С другой стороны, нападки на воспитателя неизбежно скажутся на ребенке. Павел отправил сына надевать куртку, взял под локоток воспитательницу, наклонился к ее уху:
— Давно хотел вас поблагодарить за неустанное обучение моего сына тайнам женской физиологии. Это новое веяние в педагогике? Упор на раннее развитие, пробуждение интереса? Объясните мне, неразумному, какого рода интерес должен испытывать мой сын, слушая разговоры о родах, абортах или, как сегодня, прошу прощения, о критических днях?
— Никто с ним об этом не говорил!
— Достаточно того, что говорили в его и остальных детей присутствии.
По лицу воспитательницы Павел понял, что стоять завтра Николеньке целый день в углу, быстро сменил тон на лилейный, широко улыбнулся:
— Дорогая Татьяна Самойловна! Ежедневно на восемь часов мы отдаем в ваши руки самое дорогое, своего ребенка. Поэтому относимся к вам со всем возможным почтением! Примите мои самые искренние в этом уверения!
«Не поцеловать ли ей ручку? — подумал Павел. — Обойдется. Во мне умер великий дипломат».