несомненно. Здесь поведение городского населения империи выражалось наиболее
искренне. Мужчины и женщины наблюдали избиение и человеческих существ, и
других животных, как обыкновенное вечернее развлечение, и это продолжалось
столетиями, не вызывая почти ни у кого протеста.
Историк XIX столетия Г. Лики провел следующий подсчет хода развития римских игр
от их начала, зародившихся из, казалось бы, ограниченной схватки двух гладиаторов:
«Простая схватка, единоборство постепенно приедалась, становясь неинтересным
зрелищем; это стимулировало разработку новых видов жестокого зверства, что будило
интерес зрителей. Одно время на сцену выпускали сцепленных вместе медведя и
буйвола. Крутясь в свирепой схватке, животные пересекали арену. В другом случае
преступники, одетые в зверинные шкуры, сражались с быками, доведенными до
безумия раскаленным железом; в быков стреляли стрелами и метали дротики,
снабженными паклей с горящей смолой. В правление Калигулы в один день
представлений было убито четыре сотни медведей, а при Нероне в одной из игр 400
тигров люто сражались с быками и слонами. В один из дней посвящения богам, в
театре Колизей в правление Тита было умерщвлено пять тысяч животных. В правление
Траяна игры продолжались 123 дня подряд. Львы, тигры, слоны, носороги,
гиппопотамы, жирафы, буйволы, олени, даже крокодилы и змеи использовались в
играх, придавая спектаклям новизну. Не было недостатка и в человеческих страданиях.
Десять тысяч бойцов сражались в играх, устроенных Траяном. Нерон ночью
иллюминировал свои сады христианами, горящими в просмоленных рубашках. При
императоре Домициане заставляли сражаться вооруженных немощных карликов.
Жажда крови была настолько сильной, что популярность правителя не так зависела от
своевременной доставки зерна, как от регулярного устройства игр».
В то же время римляне имели определенные нравственные чувства. Они показывали
высокие достижения в юстиции, общественных обязанностях и даже в доброте друг к
другу. И как показали игры своей отвратительной ясностью, у них было пунктуальное
лимитирование таких нравственных чувств. Если бытие римлян вмещалось в границы
этого лимита, их действия сопоставлялись с событиями, происходившими на играх,
выливаясь в нестерпимое насилие. Когда бытие находилось вне сферы нравственного
значения, то факты насилий и страданий были для них просто забавными. И вот из