Я не знаю, сколько секунд нам потребовалось, чтобы достичь двери комнаты Мэри Терстон. Но в том, что это были секунды, а не минуты и даже не одна минута, я уверен. У двери стоял Алек Норрис. Но дверь была заперта.
Сначала мы надавили на неё плечами. Затем Уильямс, толкнув сначала верхнюю часть, а потом нижнюю, прокричал: «На запоре! В двух местах. Проломите филёнку, Терстон».
Терстон всё ещё слепо давил на дверь всем своим весом, и поэтому именно я схватил тяжёлый деревянный стул, который стоял на площадке, и пробил им верхнюю филёнку. Через рваный проём я мельком увидел комнату и внутри нечто ужасное, но всё же не давшее мне столь же сильного шока, что возник у меня от недавних криков. Я полагаю, что именно эти крики заставили меня ожидать нечто подобного. Потому что то, что я увидел, было слабо освещённое лицо Мэри Терстон на подушке, которая была скорее красной, чем белой, и я сразу же понял, что она убита.
Однако прежде, чем мы смогли бы войти, необходимо было разбить нижнюю филёнку, поскольку дверь была высокой и, как сказал Уильямс, заперта сверху и снизу. Я наклонялся через проломы и отодвинул эти задвижки. И чтобы впоследствии не было никаких сомнений, позвольте сразу же чётко заявить, что каждый запор был задвинут вполне надёжно. В самом деле, чтобы отодвинуть нижний, мне пришлось потратить несколько секунд.
Пока я это делал и как раз вставал, чтобы повернуть ручку, Терстон протиснулся мимо меня в комнату. И когда он это сделал, я обнаружил, что к нам присоединились ещё двое. Всё моё основное внимание было сконцентрировано на комнате перед нами, поэтому только уголком сознания я скорее почувствовал, что Стрикленд стоит около нас, а Феллоус на лестнице, которая шла от двери Мэри Терстон на третий этаж. В какой именно момент они появились, я не знал и не знаю. Но я уверен, что ни одного из них не было там, когда мы впервые достигли лестничной площадки, и что ни один из них не появился, когда я отошёл, чтобы взять стул. Другими словами, ни один не был на сцене в течение минуты после криков, хотя оба появились вскоре после этого.
И теперь мы всматривались в дверной проём. Мы стояли там, все четверо, как если бы несли почётный караул перед комнатой. Итак, мы стояли, смотрели и следили за движениями Терстона.
Комнату освещала только настольная лампа, но для нас было не слишком темно, чтобы увидеть весь интерьер. Поперёк кровати лежала Мэри Терстон, полностью одетая. Но наши испуганные взоры приковывала именно подушка, на которой лежала её голова, подушка и горло женщины. Потому что подушка, как я уже видел, была сплошь покрыта ужасными алыми пятнами, а поперёк горла — её толстого белого горла — шёл ещё более ужасный шрам. Но вновь повторяю, я не хочу излишне мучить читателя. Достаточно заметить, что, когда Терстон сказал нам задыхающимся голосом, что она мертва, мы не вскрикнули и не сорвались с места, поскольку уже знали, какими должны быть его слова.