Вы все прибежали, взломали дверь и вошли, обыскали и покинули комнату, и Столл, под предлогом принести немного коньяка истеричной девушке, пошёл, чтобы втащить второй канат, на котором мистер Райдер тем временем качнулся назад к открытому окну. Потом дворецкий сказал, что подошёл к парадной двери, услышав звон колокольчика, и впустил мистера Райдера. Сначала, я думал, что этот колокольчик — колокол радости, поскольку он доказывал невиновность этого несчастного человека. Но затем, когда я обнаружил, что все кнопки звонков в доме, включая таковой на парадной двери и в комнате миссис Терстон, заставляют звонить один и тот же колокольчик, стало понятно, что мистер Райдер мог спокойно позвонить из спальни, как если бы находился у парадной двери. Как я сказал тогда, этот колокольчик мог звонить, показывая тем самым, что у парадной двери никого нет.
Остальное вы знаете. Вы поднялись наверх и в комнате около мёртвой женщины нашли убийцу, который, как я предпочитаю думать, был всего лишь орудием настоящего убийцы.
— Таким образом, вы думаете, — спросил я затаив дыхание, — что он перерезал ей горло потому, что считал это своим долгом?
— Я думаю, — сказал отец Смит, взглянув на меня, — что он перерезал её горло, думая, что вскрывает гнойник греха.
Именно в этот напряжённый момент в комнату вошёл доктор Терстон.
— Я надеюсь, — спокойно сказал он, — вы закончили своё обсуждение. Вы ещё не произвели арест, сержант?
— Ещё нет, сэр.
— Дело в том, Терстон, — сказал Сэм Уильямс, — что у этих джентльменов небольшое расхождение во мнениях.
Терстон выглядел озадаченным. Очевидно, ему было трудно это понять или, по крайней мере, в это поверить. «Но… но разве вы не обнаружили, кто виновен?» — устало спросил он.
— Да, ну, это... — Уильямс был явно в затруднительном положении. Наконец он повернулся к сержанту Бифу. — Послушайте, сержант, в конце концов вы представляете закон, и произвести арест — это ваша обязанность. Вы услышали всех этих джентльменом. А что об этом думаете вы сами?
Сержант Биф обвёл взглядом всех трёх детективов с явным восхищением. «Знаете, что я об этом думаю? Я думаю, то, что эти джентльмены нам рассказали, — это замечательно. Замечательно! Я никогда не думал, что такое возможно, что человек может быть таким умным. И они учли все детали! Это было замечательно, сэр, и просто приятно слушать. Я никогда не забуду сегодняшнего вечера. Будет, что рассказать внукам. И подумать только: именно мне выпало счастье всё это услышать!» — Его глазки, обычно немного мутноватые, сейчас пылали искренним восхищением.