На мгновение воцарилась тишина, и я огляделся. Сама гостиная была столь же весёлой и нормальной, как и вчера в это время, когда мы беззаботно сидели и беспечно обсуждали литературу о преступлениях, а не действительность. Но теперь здесь сидели совершенно другие люди, и это создавало атмосферу иллюзорности, почти жуткую. Лорд Саймон, который в данный момент демонстрировал всем один дюйм тонких шёлковых носков на вытянутых лодыжках, конечно, вполне мог бы быть одним из гостей Терстона, но маленький священник, неопрятным тюком заполняющий небольшое деревянное кресло, нисколько не принадлежал к этому традиционно роскошному фону, да и сержант Биф, что-то усердно записывающий в своём блокноте, производил довольно неприятное впечатление. Маленький месье Пико, прямо сидевший у огня, но наклоняющийся вперёд, чтобы убрать пепел с решётки каждый раз, когда тот туда падал, был очень похож на птичку, которая как будто присела здесь на мгновение, прежде чем вспорхнуть и устремиться куда-нибудь в другое место. Правда, его весьма иностранный вид делал его слишком экзотичной птицей для нашего совершенно английского окружения.
Во всех нас была особая сосредоточенность, которой вчера, конечно же не существовало, и каждый задаваемый вопрос теперь, казалось, повисал в воздухе как ракета, готовая в любой момент взорваться. Это сделало перекрёстный допрос последующих людей почти невыносимо напряжённым. Фактически, со временем я почувствовал, что каждый вопрос был не простой вспышкой ракеты, а ослепительной стрелой дикой сокрушительной молнии, которую метал кто-нибудь из детективов. Наступала невыносимая пауза, а затем следовал раскатистый гром ответа.
Они выглядели вполне безобидными — эти трое: вялый молодой человек, доброжелательный священник, забавный иностранец. Но они знали о таких вещах, о которых мы не могли даже помыслить, они задавали такие вопросы, которые мы не могли понять, и поэтому их слова вызывали страх неизвестности.
Итак, вы вполне можете представить себе нас, находящихся в комнате. Уильямс и я были как на иголках, бесстрастный сержант Биф слегка склонился над блокнотом, а три детектива, для которых ситуация была привычной, сидели спокойно, но с выражением крайнего интереса.
Ещё один стул стоял примерно посередине комнаты, и каждый из тех, кто должен был отвечать на наши вопросы, садился именно на него. Он стоял так, что на сидевшего падал довольно сильный, но не демонстративный свет.
После того, как телефонный техник покинул нас, в комнату вошёл кассир из соседнего банка, в котором у Мэри Терстон был открыт счёт. Его приход был целиком заслугой Сэма Уильямса, который, обладая логическим и юридическим умом, понял, что сам не в состоянии предоставить детективам много информации, и провёл весь день, стараясь помочь всеми доступными средствами. Он вызвал всех, чьи показания могли представлять хоть малейший интерес для нашего конклава. Я не мог не почувствовать, насколько практичнее были эти действия по сравнению с моими собственными усилиями обнаружить убийцу.