Он кивнул в сторону холла:
— У нас гости.
— Одна из больших шишек Бенкрофта?
— Очень большая. — Он перевязал ей волосы голубой лентой, которую нашел в шкафчике. — Ваша прическа безнадежно испорчена, но ленточка смягчит впечатление.
— А это так необходимо?
— Боюсь, что да. Впрочем, судите сами. — Он повернул ее к зеркалу.
В холле она увидела маленького мальчика.
— Это Невил, — представил его Майлз. — Он займет место Кена.
— Привет, Невил, — ее собственный голос показался ей нарочито веселым. Она взглянула сначала на Майлза, потом на ребенка, но не получила от них поддержки.
— Привет, — ответил Невил, лишь на секунду приподняв ресницы и тут же опустив их.
— Мы рады приветствовать тебя у нас, Невил. А ты рад, что приехал сюда?
— Нет, — ответил Невил совершенно бесстрастно, безо всякого возмущения тем, что его взяли и привезли в какое-то новое место. Никакого детского негодования. Никакого ощущения, что с ним поступили несправедливо.
— А у нас тут есть пони, — сказала Джина, желая завоевать его симпатию. — И ручей, в котором мы плаваем. Тебе же захочется искупаться, верно?
— Нет, — ответил Невил.
Джине стало неуютно.
— Ну, Невил, тебе не могут не нравиться пони и плаванье. — Она сама почувствовала фальшь в своих словах и предугадала ответ Невила.
— Нет, — повторил тот.
— У нас есть площадка для крикета и футбольное поле, а в воскресенье можно отправиться на одну из апельсиновых плантаций. Там апельсины больше и слаще, чем в магазинах.
Она ждала, что хоть это заинтересует мальчика, но Невил сказал:
— Я люблю яблоки.
Воцарилось довольно неприятное молчание. Джина всегда вела себя с ребенком, как ребенок, но сейчас почувствовала себя взрослой, причем взрослой, которая не понимает ребенка. Она торопливо продолжила:
— Мы устраиваем вечеринки для каждого именинника. А раз в месяц — пикник. У нас… — Она смолкла.
Паренек смотрел на нее, не моргая. Судя же по взгляду Майлза, он отнюдь не одобрял ее поведения.
— Хотите, чтобы я показала Невилу его постель? — спросила она шефа и протянула руку Невилу, но тот никак не отреагировал на ее жест.
Вместо ответа Майлз сам взял сжатую в кулачок ручонку мальчика и сказал:
— Лучше это сделаю я. Пошли, Невил?
— Да, сэр.
Она все еще стояла в холле, когда Майлз вернулся, подошел к ней, безучастно глядящей в окно, и посмотрел на нее добрым взглядом.
— Простите, Джина, — тихо извинился он. — Мне следовало предупредить вас.
Неожиданное сочувствие вызвало у нее слезы, и она попыталась незаметно стереть их.
— Я люблю детей, — пробормотала она.
— Знаю, что любите. Но не этого мальчика?