— Уж не собираетесь ли вы отдавать мне приказы?
— Я же говорила, что ученые склоняются к военному стилю. Так что будут и приказы.
— А наш шеф? Как вы намерены обращаться к нему?
— Это ему решать. Во всяком случае, на людях. Наедине же… мы с ним старые друзья.
— А наш физкультурник? И профессор?
— Ваш отец… Ну, ему недолго тут осталось. А мистер Молори… Его, пожалуй, я так и буду называть. — Она снисходительно взглянула на Джину. — Не берите в голову. Это всего лишь система.
— Ненавижу систему, — выпалила Джина. — Предпочитаю любовь. Это вам понятно?
— Разумеется, но всему свое место. Насколько я могу судить, в этом-то и ваша проблема: мягкий подход вместо разумного обращения.
Самым ужасным было непонимание со стороны Майлза. Она и не надеялась на его безусловную поддержку, но ожидала хоть какого-то сочувствия в том, что ей казалось столь важным.
От Тони она уже ничего не ждала. Он не нуждался в инструкциях Ясмин по новому направлению, ибо следовал ему все годы, проработанные в приюте. Старый шеф не одобрял его весьма суровой, скорее военной методики, предпочитая то, что Ясмин пренебрежительно назвала «мягким подходом».
Даже отец, всегда считавший, что шутливая «семейная» атмосфера важна не менее питания, не пожелал помочь ей.
— Неужели ты не станешь возражать против этой жуткой тюремной манеры называть детей по фамилии?
— Мне нет до этого дела.
— Но, па…
— Нет!
— Если бы это не было так серьезно, то было бы просто смешно.
Оставался один Майлз, и Джина не преминула обратиться к нему. Отказ сам по себе был ужасным, а проявленное при этом нетерпение просто убило Джину.
— Я занят. Есть еще вопросы?
Она в изумлении уставилась на него. Он устало отложил ручку:
— Что из того, чтобы называть Барнаби Милера просто Милером? Не сомневаюсь, если бы с Барнаби посоветовались на этот счет несколько лет назад, он сам выбрал бы Милера.
— Барнаби находится у нас только полгода, и мы называем… называли его Бил. А как быть с Луизой Требл, Филиппой Джейвс и Анной Рингроуз? А с трехлетним Джонатаном, которого теперь будут называть Картером?
— Мне нужно закончить докладную в правление Фонда, — отмахнулся он.
— Включите, пожалуйста, в нее конец «семейной» атмосферы.
Майлз снова отбросил ручку:
— Вы начинаете дерзить!
— А вы становитесь жестоким и бессердечным, — парировала она.
— Как вы смеете так разговаривать с заведующим?
— Смею, ибо считаю это очень важным. Я чувствую, что нельзя экономить на эмоциях, что нужен мягкий подход.
— Мягкий подход, — повторил он, словно пробуя эти слова на вкус, и его голос потеплел. Или это только ей показалось? — Вы затеваете совершенно бесполезный спор, понятно?