Она попыталась придумать, что бы такое сказать.
— Иди сюда, девочка, — позвал Серый Костюм.
Какой ужас! Дальше он спросит: «Ты проглотила язык, девочка?» А когда она предстанет перед ним в своем истинном виде, язык проглотит он.
— Я жду. — Его голос был добр и терпелив, но одновременно и властен. Откуда у него эта властность?
— Я… Это… Понимаете…
— Вот что, дорогая, начни сначала, но прежде вдохни три раза.
Джина подчинилась.
— Итак?
— Я… понимаете… я…
Бесполезно. Джина нерешительно вошла в кухню.
— Я не… — Взмахом руки она подчеркнула свой рост и зрелость.
— Да уж, — сухо согласился Серый Костюм.
Джина не поднимала глаз от его узконосых черных туфель и серых носков. Если бы она посмотрела на его лицо, ее настроение улучшилось бы при виде дрогнувших в улыбке уголков широкого чувственного рта. Но голос оставался властным.
— Вы имеете обыкновение заглядывать в кухню через окно?
— Я не… Я только подобрала каплю глазури…
— Разумеется. Так что вы там трогали грязными пальцами? — Его губы и глаза смеялись, но Джина стояла, потупив взор, и не видела этого.
— Вам не понять, — прошептала она.
— А вдруг?
— Только один из нас может понять.
— Из нас?
— Живущих здесь… или в другом подобном заведении.
— Продолжайте.
— Сегодня день рождения Луизы, а мы забыли о нем, ну я и отправилась в деревню за сахарным зайцем… Я же говорила, что вы не поймете.
— Скажите, какая связь между днем рождения Луизы и вашим снятием пробы через кухонное окно?
— Я не…
— Конечно. Вы уже говорили. Но я так и не понял, что вы там делали.
Да какое ему дело?!
— Все потому, что миссис Деггинз не любит, когда кто-то подсматривает, какой торт она приготовила на именины.
— А вам захотелось подсмотреть?
— Захотелось. — Она вызывающе взглянула на него. — Что тут плохого, если она ничего не узнает… Это вы понимаете?
— Понимаю.
Голубые глаза Джины распахнулись навстречу его взгляду, в них появились сочувствие и жалость.
— Так вы тоже были «потерянным»? — Видя его удивление, она пояснила: — Отец называет их не сиротами, а потерянными.
— И правильно, — согласился Серый Костюм и добавил: — Но я не из потерянных. У меня были мать, отец, несколько сестер…
— Тогда как… — Она смолкла. Ей следовало догадаться, услышав эту уверенность в голосе, увидев эту властность. Он — заведующий! Но где?
Серый Костюм рассказал о рождественской елке, которую каждый год устанавливал их привратник, также не терпевший, чтобы за ним подглядывали.
— Теперь понимаете, почему я все это знаю, — улыбнулся он.
Джина почти не слушала его, соображая: к отцу приезжали детские психиатры, воспитатели, писатели… но только не завы. Быть может… Нет. Заведующие приютами Бенкрофта были седовласыми и доброжелательными. Во всяком случае, пожилыми.