Йенс нахмурился.
— Подумайте об этом.
— Следовательно, у меня есть враги?
— Вероятно. Или из вас просто делают козла отпущения.
Йенс почесал затылок:
— Враги? Даже не представляю себе, кто это… — Вдруг он просиял: — Значит, меня отпустят?
— Прошу прощения, но вы все еще под подозрением.
— Но ведь вы только что сказали, что у вас…
— Начальник полиции не хочет отпускать вас, пока не подтвердится алиби. Поэтому прошу вас хорошенько подумать об этом. Кто мог вас видеть после того, как вы простились с послом и отправились домой? Может, кто-то на парковке, или когда вы уходили с работы, или садились в такси, или в каком-нибудь киоске, или где-то еще?
Йенс поднес пальцы ко лбу. Харри зажег сигарету.
— Черт побери, Харри! Вы совсем замучили меня с этими видеокамерами. Я никак не могу сосредоточиться. — Йенс застонал, уронив ладони на стол. — Знаете… знаешь, что произошло сегодня ночью? Мне приснилось, что я убил посла. Что мы вместе с ним поехали на машине в мотель, где я и всадил ему в спину тесак. Я пытался остановиться, но мое тело мне не повиновалось; я, словно робот, все колол и колол его ножом…
Он умолк.
Харри хранил молчание, выжидая, когда тот продолжит свой рассказ.
— Дело в том, что я не могу находиться взаперти, — проговорил Йенс. — И никогда не мог. Мой отец обычно…
Он тяжело сглотнул и сжал правую руку в кулак. Харри увидел, как побелели костяшки пальцев. Йенс продолжал почти шепотом:
— Если ко мне придут с письменным признанием и велят подписать его в обмен на свободу, я плюну на все и подпишу что угодно.
Харри поднялся со стула.
— Все же попытайся вспомнить, кто тебя видел. Теперь, когда мы разобрались с видеозаписями, ты можешь подумать как следует.
И он повернулся к двери:
— Харри!
Харри никогда не мог понять, что делает людей разговорчивей, едва поворачиваешься к ним спиной.
— Я слушаю.
— Почему ты решил, что я невиновен, когда все остальные думают обратное?
Харри ответил, не поворачиваясь:
— Прежде всего потому, что у нас нет доказательств вины, всего лишь шаткое алиби и туманный мотив.
— А еще?
Харри усмехнулся и повернул к нему голову:
— Потому что я сразу понял, что ты мешок с дерьмом, едва тебя увидел.
— Что?
— Я очень плохо разбираюсь в людях. Всего хорошего.
Бьярне Мёллер открыл один глаз и посмотрел на будильник, стоявший на ночном столике, мучительно думая, кто же это звонит людям в шесть часов утра.
— Знаю-знаю, который час, — произнес в трубке голос Харри, прежде чем Мёллер успел что-то сказать. — Слушай-ка, проверь мне одного парня. Так, ничего конкретного, просто нутром чувствую.