суток – это одно из редких мест на земле, где вампиры не могут ходить после заката.
Это называется белые ночи, и на улице светло, как днём. Особо нервных феномен
доводит до истерики, однако туристы всё равно стремятся в Петербург, чтобы месяц
не выползать из отеля, но испытывать при этом дикий кайф. Цены в этот период
вырастают так же быстро, как рейтинги фильмов о людях росли году этак в две
тысячи восьмом, но такова «фишка» отдыха в культурной столице.
До белых ночей было ещё далеко, так что Кирилл планировал обойтись без
экстрима. Поезд ещё не начал снижать скорость, а он уже чуть клыки себе не выбил, припав к окну и высматривая платформу прибытия. Милена наблюдала за ним в
тихом недоумении, но допустить мысль, что это ничтожество вчера утром не шутило
по поводу какой-то там девушки, просто не могла...
Прибывали на платформу шестьсот шестьдесят семь. Не повезло! Зубкова в
предзнаменования не верила, но это было неприятно, обещали-то путь номер
шестьсот шестьдесят шесть! А вот Кирилл заметно обрадовался. Милена
предположила, что парень вспомнил какой-нибудь долбаный миф или легенду
вампирского мира на этот счёт. Но Кирилл просто знал, что на таких платформах, как
13 или 666 (или, упаси Цепеш, 69), таксисты с горящими от алчности красными
глазами дерут за услуги втридорога. Мода – страшная вещь.
Вампирша не торопилась выходить из поезда, наблюдая, как скользят по
платформе бледные фигуры, не отбрасывающие тени. Моросил мелкий дождь, редкие фонари освещали падающие капли, а ещё плакат на стене вокзала:
«Поезжайте осторожно. Воскреснуть вам не удастся».
Кирилл метался по вагону, если бы мог, то опередил бы всех на пути к выходу, пробежав по потолку. Сделать он этого, конечно же, не сумел, зато резво
проталкивался мимо разжиревших от свиной крови упырей, прикативших в Вамп-
Петербург к любовницам, и вечных (в прямом смысле этого слова) старушек с
банками маринованных хомячков для внуков (выдержка семьдесят лет, не меньше).
Шокированная Милена смотрела, как попутчик вырвался из купе и исчез в проходе.
Непроизвольно, так как не собиралась шпионить, она развернулась к окну и
высунулась наружу.
– В рот мне крылья! – вырвалось у вампирши.
Прямо на её глазах посреди залитой дождём платформе Кирилл, отбросив сумку и
запутавшись в собственном пиджаке, обнимал какую-то блондинку.
Она была крохотная и очень худая. Руки обвивались вокруг шеи Кирилла не совсем
естественным образом. Зубкова сначала подумала, что девочка, видать, неплоха в
«Камасутре», и только потом до неё дошло: ламия!* Эта «нация» вампирш обладала