предместье, как солому.
В угоду господину
хватали выживших войска,
и юношу, и старика,
всех гнали, как скотину.
Потом на утренней заре
устроил Дракул на горе
подобие застолья.
Себя решил он усладить,
велел он пленных насадить
вокруг себя на колья.
Чем колышки теснее,
как убедился супостат,
охочий до таких услад,
тем завтракать вкуснее.
Кровь обожал служитель зла.
Смотрел он жадно, как текла
кровь жаркая людская.
Любуясь кровью вновь и вновь,
он, погружая руки в кровь,
ел, алого алкая.
Вкус Дракула был ведом,
и мог он, мучаясь тоской,
утехой разве что такой
развлечься за обедом.
Когда во власти палача
бедняги корчились, крича,
смотрел на их мученья,
жестокой тешился игрой
и приговаривал порой:
«Нет лучше развлеченья!»
Старались душегубы,
то мастера кровавых сцен
за членом отрубали член,
то вышибали зубы.
Велел выдергивать власы,
рубить приказывал носы,
рубили также уши.
Повесить каждого могли,
тела поруганные жгли,
спасти мешая души.
Так все, что заставляло
людей отчаянно кричать,
испробовал на многих тать,
но все злодею мало.
А если крик надоедал,
по-свойски жертвам сострадал
он, так что с плеч любая
могла скатиться голова,
и сабля, думал он, права,
их все подряд срубая.
Душил собственноручно
мужчин, и женщин, и детей;
без этих дьявольских затей
ему бывало скучно.
Он разоренье нес церквам.
Святого в Кронштадте был храм
тогда Варфоломея.
Когда вошел захватчик в раж,
там не осталось даже чаш:
вот подвиги злодея.
Послал он капитана,
с которым воинство пришло,
с приказом сжечь дотла село.
Таков был нрав тирана.
Зайдлингом то село звалось,
но сжечь его не удалось.
Отпор крестьяне дали.
Вернувшись к воеводе в стан,
сказал смущенно капитан:
«Такого мы не ждали.
Я рад бы, сударь, сжечь их,
но так дерутся мужики,
что биться с ними не с руки,
сил выше человечьих».
Был Дракул гневом обуян,
и тут же на кол капитан
без лишних слов посажен.
Утратил мигом жизнь свою
за то, что не был он в бою,
как следует, отважен.
Тем более дурная
постигла там в конце концов
судьба, как слышал я, купцов
на берегу Дуная.
Шестьсот их было человек,
и смерти лютой не избег
никто, как мне сказали.
Недолго Дракул их судил.
Он многих на кол посадил,
а прочих истязали,
конфисковав товары.
Червонцы Дракул предпочел,
и принесли потом котел
для нестерпимой кары.
Велел он, чтобы, как сельдей,
в котел с водой живых людей
под крышку водворили,
в которой дыры для голов,
и в кипятке такой улов
безжалостно сварили.
Хоть быть разнообразней
чудовищный мог произвол,
предпочитал он все же кол
всем прочим видам казней.
Он в Семиградье не дремал.
Людские кости тать ломал
И радовался хрусту;
людей рубил по всей земле,