«Он очень силен — вспомним свидетельство Джонатана, как он отогнал волков от дверей или помог Джонатану сойти с дилижанса. Как видно из рассказов о прибытии загадочной шхуны в Уитби, вампир может и сам превращаться в волка: это он разорвал собаку. Он может принять облик летучей мыши… Он способен напускать вокруг туман… Он может бесконечно уменьшаться… Может, единожды проложив себе путь, проникать куда угодно и свободно выходить откуда угодно, даже если это запертые на замок помещения или герметически запаянные емкости. Он видит в темноте — немалое подспорье в нашем мире, наполовину погруженном во мрак» (гл. XVIII).
Перечисленные способности есть, в общем, не что иное, как присущие идеальному традиционному воину качества: сила, превосходящая силу обычного человека, оборотничество, магические знания,[150] необыкновенная быстрота передвижения (один из спутников Джонатана Гаркера вспоминает при виде графа строку из «Леноры» Бюргера «Мертвые скачут быстро»), чрезвычайно острое зрение. Наделение ими происходит путем «ритуальной смерти», воинской инициации. Проходя через смерть, воин получает жизнь. Только «дважды рожденный» по-настоящему рожден, прочие недорождены, мертворождены, вообще не обладают жизнью. Об этом свидетельствует само название вампиров, которое впервые употребляет Брэм Стокер: «undead» — «не-умершие», что отличает их и от живых (существа, по их мнению, годные только как материал для инициации — ну и, разумеется, источник питания…), и от настоящих мертвецов, которые в романе принадлежат иной парадигме: не инициатически-языческой, а христианской.
Фракийский Кандаон и греческий Аполлон сближаются с Дракулой и между собой согласно тому же критерию: их основная функция — посвящение в воины. Кандаон — бог-покровитель юношей, готовящихся к инициации; они образовывали воинские группы, жившие отдельно, и впоследствии составили общность, давшую начало народу даков; название «даки», «даи», вероятно, происходит от имени Кандаон. Причастность Аполлона к инициации выдает его эпитет «власов не стригущий»; как известно, на алтарь Аполлона возлагали свои отрезанные волосы юноши, достигшие совершеннолетия. По-видимому, длинные волосы вообще как-то соотносятся с воинственностью, особенно в Карпато-Дунайском регионе.[151] Длинные волосы, заплетенные в косы, имел Кандаон, на эту черту указывают современники гето-фракийцев, в частности Овидий, которому довелось видеть гетских воинов:
Голос свиреп, угрюмо лицо — настоящие Марсы!
Ни бороды, ни волос не подстригает рука.
(Скорбные элегии V, 7, 15–20, пер. С. Шервинского)