Роджер стиснул кулаки, впившись ногтями в ладони. Через минуту, кое-как справившись с приступом какого-то мерзкого чувства, — боже правый, неужели ревности? — он с показным безразличием обронил:
— Ну и живите себе у тетки, не вижу проблем…
— Не могу, — вздохнула Даффи. — Она так меня пилит, что я боюсь не дожить до свадьбы.
Роджер вновь нетерпеливо пошевелился в кресле.
— Ничем не могу помочь… Вакансий у меня нет, так что… отправляйтесь домой!
Даффи застыла. Неужели она ошиблась? Вроде бы все правильно: клиника пластической хирургии доктора Роджера Найтли. Да и сам он — вот, сидит напротив, за столом! В чем же дело?
Неужели ему настолько не понравилось, что я разделась? — вспыхнуло в ее мозгу. Но этим скорее должна быть недовольна я, чем он. Нет, пусть думает обо мне что хочет, а домой я не поеду! Тем более что дома у меня нет.
Даффи осознавала, что в ее жизни наступил очень острый момент. Причем худшее позади, так как что может быть хуже абсолютно ненужного, как оказалось, оголения перед этим красивым, уверенным в себе человеком? После такого остается лишь умереть со стыда. Поэтому терять Даффи больше нечего, теперь она готова на все.
Домой? Как бы не так!
Впрочем, выбор еще оставался. Можно попрощаться, покинуть клинику а затем и Миннеаполис, увезя домой — к тетке! — приз за лучший видеоочерк. Но одна лишь мысль об этом вызывала у Даффи внутренний протест.
Значит, оставалось одно: уговорить Роджера Найтли дать ей эту работу, убедив его в способности справиться с заданием наилучшим способом.
Даффи вздохнула глубже, словно перед прыжком в холодную воду, и посмотрела прямо Роджеру Найтли в лицо…
Тот вертел авторучку, но, почувствовав на себе взгляд, поднял голову. Правда, при этом постарался удержать глаза в районе подбородка Даффи Ричардсон. Этот участок ее тела казался Роджу безопасным — выше груди, ниже глаз.
Но он ошибся: в области подбородка ему на глаза попались губы. Розовые, словно чуть припухшие, манящие…
Дьявол!
Поспешно переместившись выше, Родж словно наткнулся на взгляд бархатисто-серых глаз. И прочел в нем беспокойство.
Что такое, почему она так волнуется? — промелькнуло в голове Роджера. По-моему, у меня более серьезный повод для тревоги, я подошел к грани, за которой заканчивается нормальное общение врача и пациентки, что таит в себе угрозу профессиональной непригодности. Это мне нужно волноваться, а не ей!
Однако затем течение мыслей Роджера приобрело иное направление.
Возможно, ей нужна работа, потому что она осталась без денег? — подумал он. Одна в большом городе, где неоткуда ждать помощи… Не потому ли она с такой беспрекословностью восприняла мое требование раздеться?