А потом Эля заметила, что уже какое-то время слышит странные звуки. По коридору шла лошадь, с оттягом подтаскивая заднюю ногу.
— Это что такое? — медленно, еще не веря себе, произнес Миша и стал выбираться из-за стола.
— Кутузов, — прошептала Эля. — Кутузов! — заорала она, выскакивая в коридор.
Никого не было. Поскрипывала приоткрытая створка ворот. На неровной змейке зерна отпечатался четкий след копыта.
— Твою мать, — прошептал тренер, присаживаясь на корточки около разворошенной дорожки. А потом, что-то разглядев, по-гусиному, зашагал к ближайшему деннику.
— Кутузов! — Эля выбежала на улицу, провалилась в обступившую ее темноту.
— Тьфу ты! — выругался вышедший следом Миша. — С вами совсем заикой сделаешься.
Миша потряс перед собой подковой, словно хотел ею по лбу себе постучать, а лучше, наверное, по Эллиному.
— Эх вы! — Подкова полетела в темноту. — Напридумывали себе сказок! Ненормальные.
Эля, как зачарованная, проследила за полетом железного полумесяца, прислушалась к шуршанию потревоженной травы. Откатившись, подкова царапнула по асфальту, раздраженно зазвенела. Когда Эля подняла ее, подкова была еще теплая после рук, так сильно державших ее, чтобы след на овсе получился четче. В дырочке для гвоздя застряло зернышко. Эля выковыряла его, подбросила на ладони.
Овсянкин. Устроил-таки ей призрака.
— Ладно, пойдем, — устало позвал Миша. — Позвоним твоим, чтобы не волновались.
— Никто обо мне не будет волноваться!
— Так, хорошо. А дальше что?
Миша стоял, уперев руки в бока, чуть ссутулившись. Надоели они ему, ох, как надоели.
— Ничего! Домой пойду.
— Автопарк давно закрыт. Автобусы все уже спят.
— Я пешком ходить умею.
— Ночью, через лес. Кто ж тебя отпустит! — Он пошел к открытой двери каптерки. — Кто дома? Мать? Отец? Вызовут такси и заберут тебя.
— Не надо, чтобы за мной приезжали! — упрямилась Эля.
— А что надо? Чтобы тебя изнасиловали в лесу?
— Я могу и здесь до утра подождать!
— Вот счастье-то! Чтобы меня потом в совращении несовершеннолетних обвиняли!
— Мне уже есть шестнадцать!
— От этого не легче! Звони родителям. Пускай они сами это решат!
— Никто за мной не приедет!
— Тогда я сам вызову тебе такси. И даже заплачу за него.
— Чем я тебе так мешаю?
— Здесь не детский сад. Вызванивай Овсянкина. Пришли вместе, уходите вместе. А там уже делайте, что хотите!
— Не хочу я с ним никуда идти! Не нужен он мне!
— А кто тебе нужен?
— Никто не нужен!
— Ну вот и договорились! Ей уже никто не нужен, кроме покойников.
— При чем здесь покойники? — смутилась Эля, почему-то ярко представив кладбище и вылезающих из могил мертвяков.