Север не знал, что Нефер, лично вставший к рулевым веслам, действительно подловил одну из гексер (или секстирем, на римский манер) Неоптолема. В суматохе сражения понтийцы подставили борт, куда не замедлил въехать, сокрушая весла, таран "Трех Харит".
Удар!
Квинт, не успевший найти опору, полетел вперед, но сразу же, как кошка, вскочил на ноги.
"Харитам", в отличие от "Рога Аписа" повезло в том плане, что его римская часть команды заранее озаботилась сооружением на носу пентеры "ворона" и теперь с его помощью легионеры теснили понтийцев. Немногие способны превозмочь сноровку "мулов Мария", когда те чувствуют рядом щит товарища. Римляне дрались на узком мостике, бронзовым клювом впившемся в палубу гексеры, фронтом по двое. Лучшая выучка давала о себе знать и более высокий борт, вынуждавший легионеров лезть снизу вверх по наклонной плоскости, понтийцев не спасал.
Север тоже кинулся в бой и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу у входа на мост. Задние, напирая на передних, своей массой, в создании которой деятельное участие принял здоровяк Лапа, просто смели понтийцев.
Когда трибун протолкался на палубу гексеры, она была уже на треть занята римлянами и египтянами. Здесь гораздо просторнее, чем в столпотворении у мостика, но какого-либо подобия строя не прослеживалось, удары сыпались со всех сторон и Квинт сразу же погрузился в пляску стали.
* * *
— Триера идет в правый борт!
— Мелеагр?
— Вижу, наварх!
— Чего ждем? — голос Лукулла утратил привычные металлические нотки, а лицо легата побелело. Судя по всему, от возбуждения.
— Рано.
— Не успеем уклониться!
— Рано поворачивать.
Легат со свистом втянул воздух и судорожно вцепился в борт, ожидая неминуемый удар.
— Рано!
— Ну же, Тимофей!
— Пора.
— Правый борт табань!
Весла уперлись в воду, а кормчие всем весом навалились на рулевые весла.
— Не успеем!
— Успеем!
Даже сухопутные римляне заметили, что "Птолемаида" действительно успевала вывернуться из-под удара приближающейся понтийской триеры. Но начни пентера разворот чуть раньше и оба корабля оказались бы в лобовой атаке друг против друга, отвернуть из которой было бы куда труднее. Драться с триерой Тимофей не желал. Стоя на боевой башне, он напряженно высматривал "Бромий"[97] — флагман Неоптолема по сведениям египетских лазутчиков.
— Проходим!
— Эх! — азартно выдохнул легат.
— А вот теперь они попытаются переломать нам весла, — невозмутимо заявил Тимофей.
И немедленно прогремела команда Мелеагра, подхваченная келевстом и пентеконтархами:
— Правый борт, весла убрать.
Кормчий переложил руль на правый борт, корректируя курс пентеры, по инерции продолжающей разворот, когда это уже не требовалось. Корабль выровнялся, затем качнулся влево, восхитив легата изяществом и точностью своего хода.