— Следую. Разве у тебя есть сомнения?
— Тебя уже пытались из-за меня прирезать. Останешься — попробуют еще не раз и не два.
— Хочешь меня прогнать? Верно, конечно. Кому нужен телохранитель, которого приходится выручать из всякой передряги.
— Не говори глупостей. Ты хороший телохранитель. Как положено хорошему телохранителю принимаешь нападки врагов на себя. Дело не в том, что я вполне способен справиться со всякими головорезами — мне как раз нужен человек, на которого обратят внимание и попытаются убрать в первую очередь, который позволит мне сделать дело, не отвлекаясь.
— И которым можно пожертвовать.
Алатрион некоторое время молчал, глядя прямо в глаза Ганнику. Галл взгляда не отводил.
— Да. Которым можно пожертвовать.
— Ну что же. Работа по мне. Куда бы я еще подался? Я рад, что ты откровенен со мной, друг Аппий.
— Ты уверен, что я до конца откровенен?
Ганник усмехнулся.
— Не до конца, но я же и свои глаза имею. Вижу, кто ты и чем занимаешься.
— Уверен, что видишь?
— Ты еще меньший римлянин, чем я. Ты — лазутчик Митридата. Я прекрасно понимаю, что у тебя более чем достаточно причин таиться. Хочешь быть Аппием, римским костоправом — будь. Меня это устраивает. Любить Рим мне особенно не за что, так что я готов послужить хоть Митридату, хоть самому Рогатому[112].
Теперь пришла очередь Алатриону улыбнуться.
— Поминаешь Рогатого? Я думал, вы инсубры, совсем латинизировались. Напрасно себя в живые покойники записал, ты не гладиатор какой-нибудь. А насчет Митридата... Ты сделал не совсем правильные выводы, хотя и от истины не далек. Я не служу Митридату. Я вообще никому не служу. Но кое в чем я Понту действительно помогаю. В данный момент.
— Даже так?
— Даже так. Мне действительно нужна твоя помощь, Ганник. Но не в качестве моего телохранителя. Мне нужен телохранитель, но не для себя, а для другого человека.
— Кто он?
— Она. Ты уже видел ее. Хозяйка дома, где мы нашли ночлег в Риме. Ее зовут Ливия.
— Она в опасности?
— Сейчас скорее нет, чем да, но, судя по самнитскому благоразумию, дела пойдут скверно и тогда она окажется в опасности. Защитить ее некому, я буду далеко. Она очень нужна мне.
— Так поездка в Беневент была...
— Проверкой. Ты все понял правильно, дружище. Здесь, в Италии, совсем мало людей, кому я мог бы доверять. И ты один из них.
— Значит, мы расстанемся? Куда же отправишься ты?
— Во Фракию, а там, куда кривая вывезет.
— Лукавишь, Аппий. Такие, как ты, на судьбу не полагаются.
— Я не могу тебе сказать всего.
— Понимаю.
— Ой, ли? — Алатрион покачал головой. — Ну да ладно. Я дам тебе письмо к Ливии. Здесь мы с тобой расстанемся. Я отправлюсь в Брундизий, ты в Рим. Подумай, готов ли ты вступить на этот путь. Еще не поздно отказаться. Ты человек со стороны, ничем мне не обязан. И ты — римский гражданин. Пойдешь против Волчицы — она не простит.