Стены были сглажены водой, черно-серые и унылые, они порой так сужались, что плот задевал их краями. Кожевник неспешно орудовал шестом, стараясь держаться середины русла, женщина баюкала ребенка, я сидел без дела, положив руку на кинжал, и ждал неприятностей.
Довольно скоро поток воды стал чуть быстрее, и я услышал негромкий шум, какой бывает на речных перекатах.
— Впереди пороги? — обернулся я к Иржику.
— Бери шест. Будет нужна помощь, — хрипло ответил он из темного провала капюшона.
Я взял вторую палку, встал на «носу», сказав женщине:
— В середине безопаснее. Будь там.
Она молча подвинулась, уступая мне свое место.
Пороги оказались несложными. Всего лишь череда низких ступеней. Мы упирались шестами в неглубокое дно, помогая плоту сползать по ним все ниже и ниже, до тех пор пока не начался следующий туннель. Он шел под уклон, скорость ручья здесь была еще больше, и дорога круто поворачивала влево.
Я подышал на озябшие руки, радуясь, что избавился от кирасы. Здесь она была совершенно ни к чему.
— Долго нам плыть?
— Не знаю, — после недолгого молчания ответил Иржик.
Я не сразу заметил, когда мы оказались в большой пещере природного происхождения. Потолок ушел вверх, стены отодвинулись. Из гладкой маслянистой воды, словно зубы дракона, торчали черные шершавые камни. Мы вновь взялись за шесты, следя за тем, чтобы не напороться плотом на такой клык.
Заплакал ребенок, и эхо загуляло вокруг нас, призрачными летучими мышами носясь по большой пещере. Женщина что-то зашептала младенцу, закачала его на руках, и тот быстро успокоился.
— Левее! — сказал я, заметив, где находится выход.
Возле него на правой стене висел человек, точнее, то, что осталось от верхней половины его тела.
— Что-то такое я и ожидал увидеть, — пробормотал я, кладя шест.
Слизняк — темная душа, предпочитающая мрак, влажность, подземелье и покой. Она слишком ленива, чтобы охотиться, и предпочитает спать, если, конечно, ее не тревожат.
Тварь повернула в нашу сторону иссушенную голову и ударила удлинившейся в семь раз когтистой лапой, точно плетью. Я в ответ швырнул знак, используя кинжал как пращу.
Противно зашипело, пошел дым. За спиной громко, с надрывом снова заплакал ребенок.
— Веди ровно! Ускорься! — Я поставил над плотом фигуру защиты, впитавшую в себя следующий удар.
По воде пошли волны, плот закачался, и я едва не полетел за борт. Понимая, что тварь сидит слишком высоко и без лестницы добраться до нее, чтобы ткнуть кинжалом, не получится, я выдернул из воздуха золотой шнур. Стеганул им, обматывая вокруг запястья темной души и останавливая третий удар.