— Дело не в ночевке. К вашим кувырканиям я давно привык. Дело в том, что, если Людвиг превратится в жабу, я умру со скуки. Эй! Ты не желаешь меня слушать!
Последние слова он произнес с разочарованием, потому что я залпом опустошил стакан.
— Вкус бесподобный, — с некоторым удивлением пробормотал я.
Проповедник придирчиво наблюдал за мной несколько минут, а затем внезапно заорал, вскакивая на ноги:
— Иисусе Христе! Черт забери вас всех к дьяволу! А-а-а!
— Заткнись! — холодно приказала ему Гертруда. — Людвиг, можешь познакомиться с новым собой в зеркале.
Отражение было чужим, хотя знакомые черты лица никуда не делись. Они лишь обострились или, наоборот, сгладились. На меня смотрел синеглазый субъект, в волосах которого появилась яркая рыжина.
— Ну и усищи, — хмыкнул я.
У меня таких отродясь не было — лихие, густые, закрученные, на зависть всем чергийским хусарам. Брови стали шире и гуще, нос покраснел, словно я никогда не отказывал себе в вине. А правую щеку украшал бледно-розовый шрам, похожий на гусиную лапу.
— А это зачем? — спросил я, трогая лицо чужака.
— Чтобы отвлечь внимание от остального. Не слишком-то ты и изменился.
— Да ты издеваешься! — возмутился Проповедник. — Он сам на себя теперь непохож! А если это навсегда?!
— Оставь панику.
В дверь постучали.
— Открой, — попросила Гертруда.
Этого человека я видел впервые. Невысокий, сутулый, полный. Он скользнул по мне бесцветным взглядом, приветливо кивнул Гертруде:
— Дилижанс отправляется через полчаса, госпожа. Я занял вам места, как вы просили.
— Спасибо. — Она взяла со стола свой и мой кинжалы, уже завернутые в плотную материю. — Передайте это в «Фабьен Клеменз и сыновья». Депозиты на наши имена. До востребования.
Он убрал клинки в сумку и, не прощаясь, вышел.
— Груди святой Агаты! — всплеснул руками Проповедник. — Вы, тупоумные невежды, действительно отдали свои кинжалы какому-то проходимцу?!
— Людвиг, надень на него намордник, — обозлилась Гера, хотя ее тон оставался все таким же спокойным. — Или я за себя не отвечаю. Пойду проверю обстановку. Одевайся. Времени в обрез.
Она вышла, осторожно притворив дверь.
— Возьми перерыв, — попросил я Проповедника. — Хватит доводить ее по пустякам. Дело серьезное.
— Если ты не в курсе, мы с моим другом Пугалом провели ночь не здесь. И ничего не слышали. Не мог бы ты, ради всех святых, наконец-то сказать нам, что происходит?
Насчет «друга» Пугало явно возражало, но со всем остальным было согласно.
— Я сам мало что знаю.
— То есть за всю ночь ты не нашел времени выведать подробности? — ехидно закудахтал старикан, но, наткнувшись на мой не самый благосклонный взгляд, сбавил тон: — Ладно. Давай то, что знаешь.