— Что, например? — спросил я, уже зная ответ.
— Арбалет. Он тяжелый, а толку от него чуть. Здесь нет ни медведей, ни волков, ни барсов, ни людей. Не от кого защищаться.
— Зато встречается птица, которая может стать неплохим ужином. Так что не думаю, что это мудро — оставлять оружие.
Он пожал плечами:
— Как хочешь.
— Я все больше и больше не люблю цыган, — заявил Проповедник. — Шуко сумасшедший, а этот еще и странный какой-то. Не поймешь его.
Я старался беречь дыхание, но все равно подъем оказался не из легких. Цыган был точно двужильный, он даже не вспотел. Шагал вперед, словно одержимый демоном, и не выказывал никаких признаков усталости. К водопаду мы пришли через час после разговора об арбалете. Река срывалась с широкого карниза и падала вниз с ревом обезумевшей от крови толпы.
— Нам туда, — сказал Роман, указав наверх. — Там начинается плато и луга. По ступеням.
«Ступенями» он назвал каменные выемки, каскадами поднимавшиеся по базальтовой скале. Они были мокрыми, скользкими и совершенно не обнадеживали. У Проповедника эта дорога и вовсе вызвала сомнения:
— А нет ли другого пути?
Я не стал ему отвечать, посмотрел, как Пугало вошло в водопад и скрылось за ним, подтянул лямки рюкзака, чтобы он как можно меньше болтался на спине и не смещал мой центр тяжести.
Чем выше мы поднимались, тем сложнее становилось. Я перестал доверять только ногам и начал ползти вверх на четвереньках, цепляясь пальцами за мокрые, холодные камни. Роман двигался прямо надо мной, тем же самым способом, что и я. Посох он забросил себе за спину, соорудив из ремня петлю и надежно зафиксировав его рядом с котомкой. Иногда он оборачивался, проверяя, не отстал ли я, ловил мой взгляд, одобрительно кивал и вновь продолжал подъем.
Потом мы спугнули двух топлян. Они сидели на сильно выдающейся вперед ступени и наслаждались водными брызгами, падающими на них сверху. Заметив нас, речные жители зло сверкнули ярко-голубыми глазами, скользнули ужами, блеснув тусклой серебристой чешуей, и спрыгнули в поток.
Быть может, оттого что мы их рассердили, а может, из-за досадной случайности и моей неосторожности за десять ярдов до конца подъема моя левая нога скользнула по камню, и я потерял равновесие.
Впечатление было такое, словно кто-то невидимый изо всех сил дернул меня за рюкзак. Я опасно отклонился назад, замахал руками, стараясь восстановить хрупкий баланс между собой и скалой.
Испугаться не успел. Лишь отметил краем сознания, что у Проповедника лицо перекошено от ужаса, а падать мне никак не меньше девяноста ярдов.