— Так ли это важно? — Инквизитор сжег волосы ведьмы в пламени свечи. — Они все виновны в преступлении перед Господом и все ответят. Убившая вашего отца в том числе. Или вам этого мало?
Ун Номанн явно, как и я, считал, что здесь одни невиновные, но он оказался неглупым человеком:
— Отдаю правосудие в руки Церкви.
— И поверьте, трибунал будет судить по справедливости и с Божьим словом.
Говоря это, инквизитор внимательно листал поднятую с пола книгу. Каждый раз, когда он касался пальцами бумаги, они начинали лучиться мягким светом, и бастард, завороженный этой магией, не спускал с них глаз. Так что неудивительно, что ни тот ни другой не видели творящегося у них за спиной.
Я бы тоже ничего не заметил, если бы меня не окликнул встревоженный Проповедник. Не знаю, откуда в молельном зале появилась монашка. Прежде чем я обратил на нее внимание, она успела прокрасться вдоль южной стены и уже открыла потайную дверь, прятавшуюся до этого в густых тенях.
Я узнал сестру Сесилию. Перепуганная, заплаканная, она взглянула на меня со страхом, неспособная скрыть свое отчаяние — всего лишь шаг отделял ее от спасения.
Мы смотрели друг на друга не больше двух секунд, а затем я отвернулся.
— Любое преступление порождает наказание, — между тем сказал инквизитор. — Но перед наказанием всегда должно быть раскаяние и прощение. Только тогда душа останется светлой и легкой, точно перо из ангельского крыла. Идемте, господа. Уверен, что у всех нас есть дела куда более важные, чем торчать в этом оскверненном месте.
Когда мы уходили, я все же обернулся, но потайная дверь уже закрылась.
— Глупо. — Проповедник сидел на могильной плите, меланхолично разглядывая статую плачущего ангела, венчавшую чей-то богатый склеп.
— Очевидно, да.
В отличие от него мне было холодно, и я пожалел, что не захватил дополнительные рукавицы. Была глубокая ночь, но я все же притащился на кладбище, захватив с собой кирку и лопату. Я знал, что не успокоюсь, пока не проверю. Что бы там ни говорил отец-инквизитор, мне надо быть уверенным, что в могиле лежит именно монашка, а не Кристина.
— Ты дал ей уйти. Я бы закричал, если бы хоть кто-то мог меня слышать.
— Здорово, что могу только я. Она всего лишь одна из его жертв.
— А если это и была ведьма?
— Ну и что? Она убила бургграфа, а тот кларисску. Преступник наказан. Это справедливо.
— Лишь один из них наказан, Людвиг. Когда-нибудь ты поймешь, что убийство ради справедливости это не по Божьему закону.
Я подвинул фонарь поближе к безымянной могиле:
— Когда-нибудь.
— Отпустить опасную ведьму. Ты любишь чудить. — Он упорствовал в своей уверенности, что Сесилия это именно та, кого искал отец Себастьян.