— И не разобщать, не стращать, не судить и не казнить. Но отчего-то именно так и происходит. Одни жгут ведьм, другие — кацеров из Витильска, третьи — тех, кто забыл помолиться перед обедом. Уверен, что помыслы Господа в этих случаях совершенно ни при чем. Это уж мы сами, воплощение рук его, додумались. Но всегда готовы спихнуть свои не слишком праведные поступки на чужую волю, лишив ее себя. Мол, не я срубил голову тому нехристю-хагжиту, это бог так велел.
Мы вплотную подъехали к виселице — перекладине между двух столбов. На ней болтались два трупа. Судя по внешнему виду, встречали путников они уже очень давно. Покойники выглядели столь жалко, что не заинтересовали даже Пугало.
— Забавно, — изрек Проповедник с таким видом, словно его заставили проглотить тарелку желчи. — Мы живем и мыслим, верим, желаем, любим и ненавидим. Мы все, создания Божьи с горячей кровью, в конце пути превращаемся вот в это. В бездушный кусок мяса на радость червям и воронам.
— Что это на тебя нашло?
Он отвернулся от висельников:
— Умирать не страшно, Людвиг. Просто обидно. Никогда не успеваешь сделать все, что хотел.
— Мы не умираем после смерти, Проповедник. Ты — тому явное доказательство.
— Я узнал об этом, лишь когда меня убили. До того момента — верил и сомневался. Сомневался и верил. При всех чудесах и доказательствах не всегда можно искренне быть убежденным до конца, что есть жизнь после смерти.
— Еще одна человеческая черта, — усмехнулся я. — Мы склонны сомневаться даже в очевидных фактах. Сплошные противоречия.
Он неожиданно улыбнулся.
— Иногда ты говоришь замечательные вещи, мой мальчик. В такие минуты я узнаю что-то новое о самом себе, — проронил он и фальцетом запел церковный гимн во славу благодати.
Ночевать под открытым небом или в каком-нибудь заброшенном сарае не пришлось. Почтовая станция с постоялым двором оказалась как нельзя кстати. И, несмотря на то что в крохотном зале было народу столько же, сколько в бочке альбаландских селедок, свободная комната нашлась.
— Да неужели? — изумился Проповедник и ткнул сухим пальцем в чернявую хозяйку. — Советую спросить у нее, в чем здесь подвох. С тем количеством желающих приобщиться к святому месту комнату нельзя найти даже за флорин. А здесь свободная!
Я спросил. Женщина не стала скрывать:
— Три месяца назад зарезали там одного путника. Сам виноват. Пустил чужаков, много болтал, пил и сорил деньгами. Я и опомниться не успела, как его выпотрошили.
— С каких это пор убийство пугает гостей?
Она нахмурилась, затем решилась:
— Хорошо. Не буду юлить, господин. Мой сын видел ваш кинжал, когда заводил лошадь в стойло. Вы страж, а значит, не боитесь призраков. И не потребуете плату назад.