— Ну, «нагреть» его высокопреосвященство еще надо суметь. Впрочем, я не недооцениваю силы Вальтера. Он может провернуть нечто подобное.
Проповедник скорчил мину, став похожим на заморскую обезьянку:
— Ты сам себе противоречишь, Людвиг. То «не сумеет», то «может». Почему бы тебе все-таки не отдать им то, что у тебя есть, и не впутываться в серьезные неприятности? В Риапано живут опасные люди. Стоит ли перебегать им дорогу?
— А ты задумывался, что случится, когда заговорщики получат камни?
Он развел руками:
— Я не знаю.
— В том-то и беда. Быть может, они уберут меня как лишнего свидетеля, быть может, Кристину. Я хорошо успел узнать колдуна. Отдавать в его руки то, что он хочет, — опасно. Потяну время.
Старый пеликан рассеянно вытер кровь со щеки, отчего та не стала более чистой:
— Это несколько не по законам Божьим, и тебе, наверное, странно слышать подобное от меня, но, если он так опасен, почему бы просто все не завершить? Взять пистолет и разнести ему голову? Хотя бы за то, что из-за него ты провел в подземной камере пару месяцев и едва не отдал Богу душу.
— Вообще-то отдал, и, если бы не София, я бы с тобой сейчас не разговаривал, — напомнил я ему. — Я думал над этим, но меня останавливает то, что у него есть ценное знание о темном кузнеце. Столь важные сведения могут быть полезны для Братства, а пуля, друг Проповедник, раз и навсегда поставит точку. От трупа очень тяжело что-нибудь узнать.
— Да живым-то он тоже тебе много не расскажет.
— Посмотрим. Я думаю о том, что бы случилось, если бы Вальтер получил глаз серафима? Отдал минерал кузнецу? Выманил его и убил, как он говорит? Или же познакомился и попытался использовать мастера в своих целях? Но самый главный вопрос, который не дает мне покоя, Проповедник, как он свяжется с этим неуловимым неизвестным человеком?
Тот аж подскочил:
— Ты намекаешь, что он знает, куда следует отправить весточку, чтобы кузнец назначил встречу!
— Именно.
— И хочешь выследить его связного.
— «Связного»? Проповедник, где ты услышал это слово?
— В борделях, — небрежно махнул он. — Там шпионов не меньше, чем шлюх. Во всяком случае, в некоторых. Порой такие разговоры ведутся, что я жалею о своей смерти и о том, что некому продать чужие тайны. Да и греховно это. Так насчет истории с Урбаном. Как я понимаю, у тебя есть план?
— Его наметки. — Я посмотрел на куклу, медленно крутящуюся под потолком.
— Ну ясно. Из тебя слова не выжмешь. Ты хуже шпиона. Они хотя бы болтают.
Я рассмеялся.
— А Кристина? С ней-то как? Я что-то не вижу, чтобы ты спешил вернуть ей пропажу.