— Да, — отвечаю, — а в чем дело?
— Да, вот, — протягивает мне один из них клочок бумажки, — нас попросили, чтобы мы ему приглашение на курорт передали.
Позвала я Аню, и она мне вслух читает:
«Повестка. Военнообязанному Иванцову Ивану Климовичу.
На основании закона о всеобщей воинской обязанности Вам надлежит явиться на сборный пункт Варваровского военкомата к такому-то часу, такого-то дня. При себе иметь: паспорт, военный билет, две пары нательного белья, кружку, ложку, полотенце, предметы личной гигиены, продовольствие на 3 дня. Иметь исправную одежду и обувь.
За неявку к указанному времени будете привлечены к уголовной ответственности».
Когда Аня прочитала мне эту повестку, меня такая злость взяла… Говорю, я этим солдатам:
— Идемте со мной…
Завела я их в хату и, показывая им, совершенно пустую комнату с огромной дырой в стене и лежащего на полу на тряпках еле живого деда Ваню, спрашиваю:
— Какая же тут, к черту, может быть уголовная ответственность?.. О каких двух парах нательного белья,… исправной одежде, обуви и продовольствии на 3 дня они там пишут?!.. Они, что там, в военкомате, совсем уже с ума посходили?
Солдаты в затылках почесали и говорят:
— Нам приказали повестку передать — мы передали, а дальше уже сами решайте свои проблемы.
Побежала я тогда к председателю колхоза — Андрею Мизенко и, показывая повестку, спрашиваю его, что мне делать-то?
— Не знаю, — отвечает он мне, — но с этим делом лучше не шутить — за неявку можно и в тюрьму загреметь.
Посмотрела я на него умоляющими глазами.
— А может, ты мне справку напишешь, что дед Ваня ранен и не может прибыть к назначенному времени?
— Нет, — немного подумав, говорит он мне, — справку я такую тебе дать не могу — я не врач, чтобы такие справки раздавать. Советую тебе деда Ваню в военкомат отвезти — пусть там на него посмотрят и сами решают, что с ним делать.
Хорошим мужиком был этот Андрей, но глядя на него, я тогда видела, как в его глазах страх стоит — боялся он ответственности за справку такую,… запуганными до чертиков мы все тогда были.
— Ну, а телегу, — спрашиваю, — ты хоть дашь мне деда отвезти?
— Нет, — отвечает он мне, — я не могу лошадей от работы отрывать — и так убитых возить нечем.
Ну, что ты тут будешь делать?..
Вышла я от председателя колхоза, а голова кругом идет — не знаю, что мне и делать, прямо хоть на корове своей деда Ваню вези…
А по дороге к дому смотрю, Шура Усатенко — девочка пятнадцатилетняя, солдатские трупы на телеге, запряженной лошадью, к месту захоронения везет.
Догнала я ее и говорю ей:
— Шурочка, девочка моя, помоги мне, если не ты, то деду Ване конец придет.