Долли промолчала. Уверенности в том, что Островский нашел их, у нее не было, да если бы и была, волновать тетку она решила только в самом крайнем случае.
Лаврентий уже две недели жил в номерах при трактире в селе Троицком на старой Калужской дороге. Отсюда до Марфино было почти пятнадцать верст, но ближе приличного жилья не было, а селиться в крестьянских избах он не хотел, чтобы не привлекать к себе внимания помещиков.
Выследить женщин молодому человеку не составило никакого труда. Он отставал от них на перегон и, приезжая на почтовую станцию после Черкасских, как бы невзначай расспрашивал смотрителя и ямщиков, а потом четко следовал по следам беглянок. На почтовой станции в этом селе он узнал, что графиня Апраксина взяла лошадей до Марфина, и, дождавшись возвращения ямщиков, убедился, что кареты доехали именно до этого имения.
Сняв номер при трактире, Лаврентий отдохнул, наконец, от дороги и через день занялся главным делом. Теперь это дело занимало все его мысли: он должен был убить этих мерзких и опасных баб, но сначала собирался получить удовольствие. Островский мечтал, как будет заниматься ими по очереди: сначала разделается с учительской дочкой, а уж потом возьмется за княжну. Он предвкушал их крики и мольбы о пощаде, и в душе молодого человека просыпалась радость предвкушения: он рассчитается с княжной за все — за крушение своих планов, за Иларию и за потерю имения.
Хотя имение он все-таки продал. Лаврентий вспомнил, что, найдя этого жадного частного маклера, он не до конца верил, что афера удастся, но терять было все равно нечего, и он пообещал наглецу половину от полученных денег. Только за это опытный аферист, сразу распознавший в Островском человека, припертого к стенке, соглашался принять участие в деле. Лаврентий назначил Сидихину встречу в роще на краю уездного городка и, чтобы тот мог оторваться от возможной слежки, показал проход через лавку, продававшую ткани, которым иногда пользовался сам. Когда довольный маклер появился в роще и протянул ему маленький сверток с деньгами, Лаврентий достал из-за пояса пистолет и выстрелил ему прямо в лоб. Как он и предполагал, вторая половина денег была в поясе убитого. Забрав паспорт, часы и табакерку из кармана Сидихина, он сунул в этот карман свои часы с приметной дарственной надписью от отца.
Молодой человек быстро положил труп на заранее собранный сосновый лапник, закидал его сверху ветками и поджег костер. Пропитанные смолой сучья горели хорошо, и скоро пламя поднималось выше человеческого роста. Лаврентий посмотрел на затертый паспорт, выписанный на имя Феофана Михайлова Сидихина. Он усмехнулся — под таким смешным именем ему теперь придется жить. Молодой человек собирался назавтра застрелить обеих девчонок, подкараулив их в Ратманово, а потом уехать, но, переночевав в пустой избушке егеря в дубовой роще, он приехал на рассвете в поместье, чтобы увидеть отъезд намеченных жертв.