Разговаривая с королевой, Колумб упомянул об острове Сипанго.
— А произрастают ли на этом острове пряности[23] или что-либо другое, могущее содействовать пополнению государственной казны? — спросил король.
— Судя по словам Марко-Поло, знаменитого путешественника, посетившего этот остров, в целом мире нет другого такого места, где было бы столько золота, драгоценных камней, жемчуга и всяких иных богатств, — ответил Колумб.
Когда дело дошло до обсуждения отдельных пунктов условий, то заносчивый генуэзец держал себя так, как держал бы себя монарх, заключающий договор с двумя другими монархами. Предложение Колумба принять на себя одну восьмую всех расходов экспедиции взамен предоставления ему одной восьмой доходов и прибыли было принято без возражений, так что он являлся теперь как бы равноправным пайщиком и компаньоном правителей Кастилии и Арагона в этом и во всех последующих предприятиях этого рода.
Выйдя вместе с Колумбом из дворца, дон Луи де-Сент-Анжель и дон Алонзо де-Кинтанилья проводили своего друга до его дома.
С того момента, как Изабелла дала свое согласие принять под свое покровительство экспедицию Колумба, все были вполне уверены, что экспедиция эта выйдет в море в самом непродолжительном времени. Все пункты договора были надлежащим образом изложены на бумагах, бумаги были скреплены подписями, занесены куда следует, снабжены печатями; словом, все было оформлено, как того требовали тогдашние порядки и обычаи, и Колумб покинул двор, чтобы лично руководить на берегу снаряжением судов.
Узнав о том, что время отплытия эскадры Колумба близится, молодой дон Луи де-Бобадилья решил обратиться к своей тетке и заручиться ее обещанием, что, в случае его благополучного возвращения из этого опасного плавания, его сватовство будет встречено благоприятно как с ее стороны, так и со стороны родни невесты и самой покровительницы экспедиции.
— Да ты, я вижу, уже кое-чему научился у своего нового наставника и будущего командира! — улыбнулась маркиза. — Ты тоже ставишь условия и предъявляешь требования. Но ты знаешь, что я обещала покойной матери Мерседес не располагать рукой ее дочери без зрелого размышления и не могу отдать ее ветренному, непостоянному в своих привычках молодому ветрогону потому только, что этот ветрогон — сын моего брата.
— Но разве я менее достоин ее, чем кто-нибудь другой?
— Милый племянник, ты молодой безумец! Ты считаешь себя во всех отношениях вполне достойным руки Мерседес де-Вальверде?
— Вы обладаете способностью весьма странно ставить вопросы, тетя! Кто может быть вполне достоин такого совершенства? Но если я и не вполне стою ее, все же я не совсем недостоин счастья назвать ее женой! Неужели вы сомневаетесь в искренности моих чувств к донье Мерседес?