Серые стволы деревьев торжественно провожали нас вдоль ужасной дороги, которая местами была отремонтирована валежником, и через пять часов мы увидели Никко - деревню, которая тянулась вдоль подножия горы, а капризная природа, пожелав вознаградить за труды наши многострадальные кости, разразилась, словно смехом, потоками солнечных лучей. Они озаряли немыслимый ландшафт! Вокруг нас темно-зеленой стеной высились криптомерии, по голубым валунам мчался темно-зеленый поток, а через него был переброшен кроваво-красный мост из лакированного дерева, тот самый священный мост, ступать по которому могла лишь нога микадо.
Японцы - хитроумные художники. Когда-то давным-давно на ручей в Никко приехал великодушный Повелитель. Он посмотрел на деревья, на поток, на холмы, с которых тот сбегал, затем взглянул вниз по течению, где зеленели крестьянские поля, на отроги лесистых гор. "Для того чтобы связать все это воедино, необходимо яркое пятно на переднем плане", - сказал он и, проверяя свои слова, поставил под страшными деревьями мальчика в бело-голубом. Ободренный благодушием Повелителя, старик нищий осмелился спросить у него милостыню. В древности Великие обладали привилегией пробовать закалку клинка на попрошайках и им подобных. И вот Повелитель совершенно механически, не желая, чтобы его беспокоили, отхватил старику голову. Кровь брызнула потоками чистой киновари на гранитные глыбы. Повелитель улыбнулся: "Случай разрешил загадку. Построй-ка здесь мост, приказал он придворному плотнику, - мост такого же цвета, как эта кровь на камнях. Рядом поставьте мост из серого камня, так как я не забываю о нуждах простого люда". Он подарил мальчику тысячу золотых монет и отправился своей дорогой. Он сочинил пейзаж. Что касается крови, ее вытерли и не вспоминали о ней. Такова история моста в Никко. Ее нет в путеводителях.
Я пошел на голос реки сквозь хрупкие постройки игрушечной деревеньки, через бугристую пойму реки, пока, перейдя мост, не оказался в окружении замшелых камней, кустарника и весенних цветов. Слева от меня, напоминая красноватый бок Аравалли*, вздымался крутой склон горы, поросшей лесом; справа расстилались крестьянские поля и деревенька, высились башни кипарисов. Потом мои глаза остановились на синеватой вершине горы, обрамленной полосами нерастаявшего снега. Отель стоял у ее подножия, и был месяц май. Затем мимо пролетел воробей, держа в клювике соломинку, потому что он был занят постройкой гнезда, - и я догадался, что в Никко пришла весна. Там, у нас в Индии, можно совершенно забыть о смене времен года.