Я достигла того возраста, когда детям обычно хочется завести домашнего питомца. Я нуждалась в том, чтобы рядом было существо, которое можно брать на руки, обнимать, за кем можно приглядывать, класть к себе в кровать и рассказывать о своих детских страхах. Почему-то просто кукол теперь было недостаточно.
— Нет, — твердо сказала мама, когда, забыв о фермерском коте, убившем птенцов, я попросила разрешения завести котенка. К отцу с этим вопросом вообще лучше не подходить, это я знала. На ферме, где он работал, могло быть сколько угодно кошек, но он терпел их только потому, что они охотились на мышей и крыс. И все равно я продолжала мечтать о котенке. Я хотела, чтобы именно кошка стала моим другом, а не один из больших черно-белых псов, которые так страшно лают и прыгают на людей; именно кошка — хотя мне всегда казалось, что кошки смотрят на мир с легким пренебрежением.
В первый раз я увидела белую кошечку, когда мы с мамой отправились на ферму, чтобы купить свежих яиц. Кошечка сидела в тени скотного двора и старательно вылизывалась. Я поймала взгляд ее ярких зеленых глаз и поняла, что она совсем не такая, как здешние злобные коты. Приблизившись к ней, я осторожно погладила ее, и кошечка, вместо того чтобы с презрением отвергнуть мою ласку, довольно замурлыкала, подставив под мою руку шелковую спинку.
Чтобы произвести на свет своих котят, она выбрала особенное место — задний двор нашего дома. Там находились небольшой навес для дров и сарайчик для угля. Дрова мы получали бесплатно на ферме, а уголь стоил денег, которых у нас не было, так что пустующий сарайчик превратился в комнату для игр, где я любила проводить время, — и как раз там в ожидании родов решила обосноваться красивая белая кошечка. Я тайком подкармливала ее, убеждала, что она нашла себе надежное укрытие, а еще сделала ей уютную норку из бумаги и обрывков ткани.
Когда я выпрашивала у мамы немного молока, она каждый раз остерегала меня:
— Смотри, чтобы отец не увидел. Эта кошка с фермы, а не домашнее животное, Марианна. Ей придется туда вернуться. А если ты продолжишь ее кормить, она не захочет уходить.
— Но она же голодная! — возражала я.
Мама только вздыхала в ответ:
— Ее работа — ловить мышей, а если она сытая, то зачем ей охотиться?
Тем не менее мама продолжала делать вид, что не замечает, как я таскаю еду с кухни.
Я ставила блюдечко с молоком на полу в сарае и с наслаждением наблюдала, как кошечка лакает его маленьким розовым язычком. Мне нравилось смотреть, с каким изяществом она вылизывает свою шерстку, как потягивается, но больше всего мне нравилось гладить ее, прикасаться к ее мягкой шелковистой спинке и слушать, как она мурчит.