Делаю паузу, словно в упор забыл терпеливо повторенную мне уже в третий раз фамилию.
– Смит.
– Мистер Смит. Я – не хочу.
– И тем не менее вы не забрасываете научную деятельность, пусть и теоретическую. Имеете достаточно высокий вес в ученом сообществе. Послушайте, мистер Стратев, неужели вам нравится жить вот так?
В жесте и взгляде презрение пополам с жалостью. Угадывается и забота. Хороший актер.
– Мы предлагаем вам высокооплачиваемую, интересную работу, возможность реализовать себя. Возможность реализовать свои самые потаенные мечты. Первоклассное лечение, наконец.
С издевкой усмехаюсь:
– Лечение? Вы предлагаете мне смерть, господин из МАГАТЭ. Рассказывайте сказки своим недалеким индийским работникам, а я на своей шкуре испытал, что такое радиация. Ваш реактор фонит, как преддверие Ада, здоровый человек там не протянет и полугода. Что тогда говорить обо мне?
– Простите, но у вас не совсем соответствующие истине сведения.
– Что вы говорите? У меня не сведения, а абсолютная уверенность, основанная на твердых знаниях и громадном опыте. Про вашу ядерную кастрюлю я знаю все! Что было нарушено в технологической цепочке и послужило причиной первой аварии, что понакрутили кривыми ручками нынешние «высококвалифицированные» деятели и к чему это приведет в ближайшее время. Знаю, как этого избежать. Даже знаю, как повысить на тридцать процентов выход вашего проклятого калифорния и ускорить время трансмутаций. И не надо делать такое лицо – я за свои слова отвечаю всегда, уж это вы должны были узнать!
Якобы в волнении хватаю стакан с лекарственным раствором, делаю несколько глотков, ненаигранно морщусь:
– Да, знаю. Но не хочу этого рассказывать, а уж тем более с этим работать. Крутитесь сами, а мне и так осталось совсем немного жизни. И стоит ли ее выжигать, помогая тем, кто уже вытер об меня ноги?
Что называется, карты открыты. Собеседник перебирает варианты ответа. И получает неуловимый, но действенный ментальный посыл на один из них.
– Что же, вы правы, мистер Стратев. По всем пунктам, отдаю должное. У нас вы не протянете долго. А сколько вы проживете здесь? В этой глуши? И как умрете? Кто о вас потом вспомнит? Что вы оставите после себя?
Молчу с надменным видом.
– У нас вы посвятите остаток своей жизни любимому делу. Проведете блистательные эксперименты. Вы же всегда хотели узнать: что представляет собой теллар? И как он попал к нам?
Прищурившись, с ненавистью смотрю в глаза американцу. Он усмехается:
– Эти материалы могут оказаться на вашем столе буквально в день прибытия в Окридж. Ваши предложения по совершенствованию HFIR будет рассмотрены комиссией, состоящей из светил науки. Если их примут – вы войдете в их число. Лучшие юристы выбьют из ваших прошлых нанимателей право на публикацию ваших научных работ. Я знаю, там были весьма интересные и во многом опередившие время разработки. Они выйдут, мистер Стратев. С вашей фамилией на обложке. Вы своими руками будете держать труды, которые переживут и вас, и меня. Я даже не хочу упоминать, какие эксперименты с тайнами атомного ядра возможны на существующем в единственном экземпляре оборудовании.