— Привет, как дела?
Трое хмурых парней стояли возле машины.
Это были баски.
— Что случилось, парни? — спросил я, раскинув руки. — Я же сказал, нам пока лучше не видеться.
— У тебя наш Павел, — отозвался баск.
Он врезал мне в живот.
Я сложился пополам.
— И ты его вернешь. Он хрястнул меня по затылку.
— Ты чего, совсем ошалел? — глухо прохрипел я.
— У тебя что, Иакес, мозги сварились?
Мне пришлось встать на четвереньки.
— Я же сказал… статуэтка будет во вторник. И ты согласился, придур!
Кто-то врезал мне под ребра ботинком.
— Раньше я тебе доверял, — глухо прорычал Иакес. — Но теперь… теперь мне шепнули, что ты лындить начал, паскуда.
Только теперь до меня дошло.
Алек, ты сукин сын…
— Это Портер? — рявкнул я. — Он сказал, что я его обокрал?
Баск врезал мне еще раз.
— Об этом все уже знают, — отрезал он. — Верни статуэтку к вечеру, иначе тебе не жить.
Послышался шум мотора.
Лежа на мостовой, я надеялся, что они меня переедут и все наконец закончится.
* * *
Очнулся я от того, что кто-то бил меня по голове.
Снова и снова.
Не очень больно — зато не переставая.
Я медленно, с трудом выходил из горячего забытья. Словно труп, всплывающий со дна озера.
Нет, а кто же все-таки меня лупит?..
Открыв глаза, я понял — никто. Я сидел в машине, мои руки скованы за спиной, — а моя башка моталась туда-сюда.
А бедный мозг подпрыгивал в черепе и, как мячик, от стенок отскакивал.
— Очнулся, — прорыкал знакомый голос. — Да мы уже и приехали.
Машина остановилась.
Моя голова снова дернулась — и мозг чуть не вытек через глазницы.
— Тащите его, — приказал кто-то.
Меня выволокли наружу.
Я с трудом понимал, что происходит вокруг. Но, кажется, меня привезли в какой-то лесок.
Ничего хорошего это не обещало.
— Помнишь меня? — спросил все тот же голос.
Я рухнул на колени.
Не удержался и снова бухнулся на четвереньки.
— Да, — сказал я. — Ты взял первый приз по уродству в прошлом году Даже мамочку свою обскакал.
Он врезал мне по лицу ботинком.
— А ты всегда был засранцем, — заметил Эрик.
Он опустился на корточки передо мной.
— Значит, тайны наши стал продавать? Родиной торгуем, да? Я знал, нельзя тебя отпускать…
— Неправда, — прохрипел я. — Я ничего… никому…
— А мне вот говорили другое.
Эрик поднялся.
Размахнулся, врезал мне по лицу ботинком.
Я успел увернуться, удар прошел вскользь.
— Ты теперь крысятничать начал? — спросил Эрик. — Что, бабла не хватает? Ну, и сколько тайн ты уже слил китайцам?
— Нет, — прошептал я. — Я бы никогда…
— К дереву его привяжите, — приказал Эрик.
Я задумался.
Конечно, я люблю Бельгию.
Особенно местный шоколад. Но хочу ли я остаться здесь навсегда, удобрять лесок под Брюсселем? Да нет, наверное.