Криптум (Бир) - страница 29

Затем я применил еще два оттенка синей жидкости.

― Он возвращается, но медленно. Поднимите его руку, ― инструктировал голос.

Я с отвращением, посмотрел на сморщенные руки, но пересилил себя, и сделал так, как мне сказали. Я ходил вокруг "Сфинксов", поочередно поднимая и поворачивая руки Дидакта. Затем сгибал и выпрямлял его ноги… Это происходило до тех пор, пока жесткая, как дерево, кожа не стала эластичной и блестящей.

Я следовал всем указаниям голоса, вибрирующего у меня в голове.

В течение следующих четырех часов, я кропотливо восстанавливал сморщенного Прометейца от своего долгого сна, от глубокого, медитативного изгнания, того кто был легендой среди Предтеч моего возраста.

Наконец, его слезящиеся глаза открылись. Две защитные линзы отпали, и он моргнул, потом посмотрел на меня, и страшно нахмурился.

― Проклятие, ― прошептал он, и его голос был как камень шлифовальный в глубинах океана. ― Как долго? Как долго я здесь?

Я ничего не сказал. Я понятия не имел, как долго…

Он дернулся и изо всех сил и упал обессиленный, жидкость текла из носа и рта. Он попытался говорить, но сразу не смог.

Через некоторое время, ему удалось задать еще одно вопрос:

― Какого Черта вы меня вытащили?

― Теперь выйдете. Остальное мы сделаем сами, ― сказал мне голос.

Я вылез из бассейна, и вышел наружу. Люди ждали меня, но я слишком устал, а они были слишком напуганы, чтобы разговаривать, о чем либо.

Время на острове казалось, остановилось. Что-то было в этой серебристой жидкости, или в восстановительных электролитах, а может в ауре мира, который окружал Дидакта, и это что-то, глубоко повлияло на меня. Я чувствовал, что я как бы купался в древней истории, переходил вброд само время…

Когда вставало Солнце, я не был уверен, что раньше оно было такими же… Солнце, и ночное небо все казалось иным. Два человека были рядом со мной, как преданные псы. Мы спали вместе. Их прикосновение уже было не противно. Ночью они прижимались ко мне, помогая согреться. До сих пор я не понимал людей, но я чувствовал определенную привязанность к ним. Я на самом деле спал, впервые с младенчества. Потому что все остальное время я был в броне, которая освобождает Предтечи от этого естественного акта.

После десяти дней, Дидакт решился выйти из камеры, чтобы заняться физическими упражнениями. Его кожа, приняла более естественный серовато-розовый цвет. Он до сих пор не носили доспехи, может быть, потому, что он был полон решимости полной реабилитации без посторонней помощи. Он вел себя тихо и угрюмо, он не замечал нас, а мы в свою очередь избегали его. И с его выходом на свет, наш остров начал меняться.