— Ладно, я встаю, встаю.
Не открывая глаз, Сюзанна протянула к нему руку:
— Это правда.
Фыркнув, Джеб накрыл ее руку своей:
— Давай пока это отложим. Даю слово.
Когда его ноги опустились на ковер, Сюзанна посмотрела на часы:
— А я-то думала, что быть дочерью знаменитого хирурга — это самое ужасное.
Она знала не хуже его, что они не останутся в относительном уединении до тех пор, пока автобус не прибудет в Техас, в другую гостиницу. Эта мысль только разжигала в нем желание. Перед тем как уйти из номера на фотосъемку, Джеб взял у Сюзанны служебный номер телефона Дрейка, но, когда он дозвонился, секретарь Дрейка ответила, что хирурга нет на месте, добавив, что он до вечера будет в операционной. «Если вас не затруднит оставить сообщение…»
Джеб не стал этого делать. Повесив трубку, он вновь подумал о Сюзанне. Так вот как проходило ее детство, да и большая часть взрослой жизни. Дрейк Уиттейкер давно уже стал недоступен для своей жены и дочери. Более недоступен, чем отец Джеба, гниющий в тюрьме, и вряд ли это положение изменится. Сравнивая жизнь Дрейка со своей, более открытой жизнью, Джеб думал о том, согласится ли когда-нибудь Сюзанна выйти за него замуж. Да и вообще, долго ли она с ним пробудет?
Джеб связался с Дрейком поздно вечером, когда автобус остановился на заправке в двух часах пути от Атланты. Он звонил из автомата, не желая, чтобы разговор слышала Сюзанна или ребята из группы. И сразу заговорил о дневниках Клэри.
— Вы прекрасно знаете, что это в лучшем случае косвенная улика, а в худшем — просто домыслы. А самое главное — это выдумка. Да, я любил ее, но так же, как любой брат любит свою сестру. И ничего больше. — Он помолчал. — Я совершенно точно ее не убивал. Если вы хотите меня уничтожить — давайте. Разошлите копии дневника во все газеты — и увидите, что из этого выйдет. Я получу дополнительную рекламу и сколько угодно бесплатного эфирного времени. Но если мне повезет, пресса быстро устанет от этой темы — самое большее за три дня, и вы останетесь без твердых доказательств. Вас никто не станет слушать.
— За исключением полиции.
У Джеба внутри все сжалось.
— Они могут снова меня вызвать, могут допрашивать до посинения, но в конце концов не добьются ничего, с чем можно было бы пойти в суд.
— Учитывая личность вашего отца, вы знаете, о чем говорите.
Нагнувшись над трубкой, Джеб понизил голос, стараясь, чтобы его не услышал проходивший мимо Мак Нортон.
— Пусть в моих жилах не течет голубая кровь, но я люблю Сюзанну, которая носит моего ребенка. — Он на секунду замолчал, затем продолжил: — Мне хотелось бы, чтобы мы с вами ради нее нашли какую-то формулу сосуществования — ради нее и ради памяти Клэри. Дело за вами. Я свое сказал. — И он повесил трубку.