— Не понимаю, Павел, как это случилось? Почему? Почему вы все-таки встретились? Злой рок какой-то! И Леня к тебе прикипел. Только и слышу: Сгорбыш да Сгорбыш. Андрей просто с ума сходит! А меня это мучает. Леня на него совсем не похож. И по характеру. Я чувствую: что-то случится. И все время боюсь.
Ее муж все знал. Но тридцать лет я не появлялся, и он привык считать тебя своим сыном. Никому и в голову не приходило, что он тебе не отец. Ну, не похож ты на него, значит, похож на мать! Тебя воспитали как Петровского. Все считают, что у тебя отцовская хватка. Это я замутил воду. Заладил:
— Нам надо встретиться, нам надо встретиться…
— Чего ты хочешь? — спросила Эвелина.
Чего я хотел? Да я и сам толком не знал. То ли рассказать тебе обо всем, то ли не говорить? Мы несколько месяцев работали бок о бок, и вдруг… Вот я тобой гордился! Помнишь, я сделал тебе портфолио? Моя настольная книга, за последнюю неделю жизни я пролистал ее раз сто. Это мой сын! И похож ведь! Всю последнюю неделю я ношу в кармане твою фотографию, три на четыре. Не могу с ней расстаться. Я жаждал услышать подробности. О твоем детстве, о юности, о том, любишь ли ты отчима? Какие у вас отношения? Я ведь всю жизнь был один как перст. И меня это не волновало, пока на горизонте не замаячила старость. До пенсии пять минут или пять лет. Пролетят — и не заметишь. Вот тут и вспоминаешь о стакане воды, который некому будет подать. В общем, меня охватили противоречивые чувства. Я, как заведенный, повторял только одно:
— Нам надо встретиться, нам надо встретиться…
— Хорошо, — согласилась наконец Эвелина. — Но ты придешь под видом фотографа, и Андрей ничего не будет знать.
Я вынужден был согласиться. Твой отчим никогда меня не видел. Мы раньше не встречались. Фамилию он знал, под снимком на обложке журнала была подпись. Знал, что отец ребенка — тот самый фотограф. Но в лицо меня не знал. Мы договорились встретиться в пятницу вечером. Попутно я решил завезти на Рублевку альбом с фотографиями. Помнишь заказ на Сидора Михайловича? Тебе я, разумеется, ничего не сказал. Решения никакого у меня не было, просто желание увидеть Эвелину. Поговорить с ней.
Вечером я напился. Она ведь сказала: на Рублевку! И я понял, что Эвелина — женщина богатая. Разумеется, я слышал о госпоже Петровской и ее муже миллионере, но я ведь не знал фамилии человека, за которого Эвелина вышла замуж, а светскими сплетнями не интересуюсь. У меня и своей работы хватает. Фотографии в журналах не рассматриваю, кроме своих, разумеется. А тут я сообразил: Эвелина Петровская! Так вот кто это! И ее сын… А ты, выходит, все это время водил меня за нос. И я напился. Во-первых, от обиды. Ты меня обманул. Во-вторых…