Кто я и кто она? А я, дурак, настоял на встрече! Явиться к ней в таком виде? Рассказать о своей жизни? Да о чем рассказывать-то? Слезно о чем-то просить? О чем? В общем, я был раздавлен. Купил водки, пива, и… Слово было нарушено, но разве теперь оно имело какое-то значение? Не существует слов, которые могли бы меня в тот момент остановить. В таком виде ты меня и застал. Помнишь?
Я не нашел ничего лучше, как напиться. Видишь, какой я трус? А потом…
Потом наступил тот злополучный день. Пятница. Я уже не хотел ехать, но деваться некуда. Сам напросился. Я старался с тобой не общаться, все время боялся, что проговорюсь. Язык у меня чесался. Это все равно что иметь в кармане редчайший алмаз и не иметь возможности кому-то его показать. С таким настроением я и поехал на Рублевку. Побрился, разумеется, переоделся, облился одеколоном, с утра не пил. Сначала я завез альбом. А уж потом поехал к Петровским.
Меня встретила горничная и провела к хозяйке. Аппаратуры при мне было немного, так, для виду. Никакой фотосессии мы не планировали. Но фотоаппарат при себе был. Пленочный. Эвелина меня поначалу не узнала. Зато я ее сразу узнал! Она стала еще красивее! Передо мной была настоящая дама, светская львица, и я стоял пред ней не дыша. Надо отдать должное твоей матери, она женщина деликатная. Сделала вид, что не замечает перемен, произошедших во мне, предложила кофе. Мы сели.
И в этот момент к твоему отцу приехал важный гость. Эвелина сказала, что ненадолго должна меня оставить. Черт дернул меня подойти к окну! Они расположились на лужайке перед домом. Я пригляделся и обомлел: в гости к Петровскому пожаловал мой знакомый, Сидор Михайлович! Директор комбината. Один, без второй половины. Вернулась Эвелина, сказала:
— У них деловая встреча. Я в дела Андрея не лезу.
— Что за дела? — вскользь поинтересовался я.
— Компания мужа строит новый микрорайон рядом с комбинатом, а директор отрезает его от коммуникаций. Вот уже полгода не могут договориться, — с досадой сказала она. — Ну да ладно. Давай о нас. Чего ты хочешь?
Я уже ничего не хотел. С меня было достаточно. Я видел все: дом, участок, прислугу… Надо признаться, твой отчим сделал ее счастливой, чего никогда не смог бы сделать я. Если деньги — это и есть счастье, то у нее его было довольно. Я замялся. Потом извинился. Начал оправдываться. Сам, мол, не знаю, зачем приехал.
— Павел, ты все такой же, — с досадой сказала она. — Ленька пошел в тебя. Тоже не знает, чего хочет. Сколько я с ним горя хлебнула!
— Почему у тебя нет детей, кроме него?