— Они? Так он был с кем-то еще?
— Да.
— Ты можешь его описать?
Мальчик потер нос:
— Он выглядел совсем как мужчина в вашей машине.
— Глория.
В магазинчик вошел Карлос. Рука, которой он обвил ее талию, показалась Глории страховочной поперечиной кабинки «русских горок», не позволяющей ей кубарем вылететь из этого мира.
— Чуть не забыл вернуть тебе это, — сказал он, протянув мальчику воронку.
— У вас наручник на руке случайно защелкнулся, — сообщил мальчик.
— Что?
Мальчик указал на руку пальцем.
— Вовсе не случайно, — сказал Карлос. — Это у меня браслет такой.
— Мужчины браслетов не носят.
— Я ношу.
— А она сказала — случайно.
— Ну, — ответил Карлос, — она не всегда бывает права.
И усмехнулся.
— До встречи, — сказал он, направляя Глорию к двери.
Они уселись в «додж». Глория завела мотор, Карлос развернул карту.
— Смышленый малец, — сказал он.
Незадолго до его смерти у брата Глории обнаружились признаки хотя бы одного дарования. В Лос-Анджелесе актерские способности не такая уж и редкость, однако задним числом Глории представлялось удивительным, что родившийся в латиноамериканском квартале мальчишка, которому на роду была написана смерть от множественных пулевых ранений, оказался способным изображать аристократичность, а с нею и любовь, печаль, мудрость, терпеливость, силу Выходя на сцену, Хезус Хулио гордо выставлял напоказ все качества, каких ему недоставало в жизни, да так убедительно, что Глория несколько раз слышала, как ее мать плачет после спектаклей.
Впрочем, в определенном смысле это было совершенно логичным. Он же всегда актерствовал. Взбаламученные эмоции, которые в младенческие годы Хезуса Хулио проявлялись в виде колик в животе, а в дальнейшем довели его до ранней смерти, находили для себя на сцене неизменно открытую отдушину.
Когда Хезус Хулио учился в восьмом классе, одна из его учительниц — женщина, чей оптимизм был оборотной стороной ее же неспособности добиться хоть чего-нибудь в Объединенном школьном округе Лос-Анджелеса, — задумала показать на выпускных торжествах несколько сцен из «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда. И учителя, и ученики отнеслись к ее затее как к издевательству, которое выпускникам придется претерпеть, прежде чем им позволят перейти в среднюю школу имени Теодора Рузвельта и изображать там взрослых людей. Сжуешь десять пачек резинки, получишь сигарету — что-то в этом роде.
Каким-то образом Хезус Хулио получил роль Джека. Глория помнила день, когда он принес домой текст пьесы, потому что Хезус в тот раз страшно разругался с матерью, а после скандала выскочил из квартиры и убежал в находившийся через квартал от их дома парк.